Люди внизу явно воспряли духом, наблюдая за моей возней. А я пожалел о том, что не взял с собой ни одного помощника. Будет сложновато вытащить из ямы и вывести из крепости такое количество народа. Впрочем, – сказал я сам себе, – вряд ли те запуганные, с отчаявшимися лицами мужчины являли бы собой надежную помощь; скорее, они бы стали дополнительной обузой. С этой мыслью я зацепил, наконец, крючья самодельной веревочной лестницы за край ямы, укрепил их дополнительно несколькими несложными заклинаниями и стал спускаться вниз.

На дне стеклянной ямы я был встречен весьма восторженно, но без лишнего шума: никто не забывал об осторожности. Я велел им побыстрее подниматься наверх, пока нас не обнаружили. Многие настолько ослабели, что мне пришлось буквально тащить их самому. Наконец, последний из пленников оказался на краю ямы, и молча они двинулись за мной узкой цепочкой.

Так, стараясь соблюдать тишину, шли мы до самой наружной стены. Пока все было неплохо. Но, конечно, так гладко продолжаться не могло, и вскоре побег обнаружили. Я понял это по мгновенно загустевшему вокруг мраку, перед которым даже мое зрение оказалось бессильным. Ночь плотной стеной обступила нас, излучая угрозу, и в этой ночи послышалось какое-то шевеление.

– Тихо! Быстрее сюда! – прошептал я, нащупывая рукой нишу в стене, —

– Замрите и не двигайтесь!

Настала пора применять магию в полную силу, таиться больше не имело смысла, и ослепительные вспышки, сорвавшись с кончиков моих пальцев, разорвали тьму. Я вызывал огонь на себя.

Внезапный свет на какое-то время сделал моих врагов незрячими. Зато я получил возможность в полной мере рассмотреть их, похожих на громадных раздувшихся жаб, замерших в удивлении, с выпученными желтыми глазищами. За их спинами возвышался с десяток воинов в черных шипастых шлемах и с оружием наизготовку.

И вновь все поглотила ночь, но я уже увидел все, что хотел. Следующей моей целью была крепостная стена. Несколькими ударами я проделал в ней брешь, дав пленникам возможность действовать самостоятельно, а сам полностью переключился на стражу. Дальше события развивались стремительно, словно кто-то внезапно отпустил сжатую до предела пружину. Вспышки света чередовались со всполохами огня; я кого-то рубил, подвернувшимся под руку черным мечом, кто-то пытался удержать меня за ноги, обвившись кольцом, чьи-то желтые глаза опасно приблизились к моему лицу, но тут же закрылись, когда их обладатель угодил под удар верного посоха; свистели черные стрелы, со всех сторон душил мрак; и, задыхаясь, я начал отступать к пролому в стене, но лишь когда убедился, что все пленники уже снаружи. Через ров они перебрались по камням, вывороченным из стены моим же ударом, и ждали меня на другом берегу. Выбравшись сам, я, недолго думая, запечатал проход одним из мощнейших охранных заклятий, обведя его затем вокруг всей стены. Чтобы преодолеть его, порождениям мрака потребуется не один час. За это время мы будем уже далеко.

Не позволяя никому останавливаться, я потащил их за собой, хотя несколько человек были ранены. Пока расслабляться было рановато. И безропотно, из последних сил, все они пошли следом, видя во мне, очевидно, некоего ангела-спасителя. Некоторых несли на руках, хотя все без исключения казались очень изнуренными и едва живыми. К счастью, идти было недалеко: в лесу ожидала повозка, запряженная парой крепких крестьянских лошадок. Но дошли до нее, однако, не все. Одна из женщин, раненная черной стрелой, умерла по дороге, можно сказать, у меня на руках. Я склонился над ней, проверяя, смогу ли что-нибудь для нее сделать. Но, похоже, рана была смертельной, с ней не справился бы и опытнейший лекарь. Так что все, что произнесли ее губы напоследок, – это несколько бессвязных слов: «На запад… Они ускакали на заход солнца…» О ком она говорила? – Возможно, о всадниках в черном. Но почему-то эти слова показались мне невероятно важными, они пронзили меня, как удар молнии. И я вдруг понял, что это еще одна подсказка на моем пути. Отныне я должен двигаться именно на запад, туда, где сгущаются силы тьмы, туда, где некто ожидает меня…