– Вы тоже один из этих?

Роман Евгеньевич вздрогнул, услышав неожиданный вопрос. Задал его мужчина лет шестидесяти, с аккуратной прической и почти полностью седой бородой. Внешность, что называется, респектабельная, если б не застиранная клетчатая рубаха и чересчур сильный запах дешевого дезодоранта.

– Что, простите? – холодно спросил Роман Евгеньевич.

– Вы один из ее любовников? Не мне же мне Вам рассказывать, что несчастная была шлюхой. Но какой! – седой мужчина сделал вульгарный жест, показывая большим пальцем на одну щеку и языком выталкивая другую.

– Я бы не хотел сейчас разговаривать, если не возражаете.

– Ой, только не говорите, что Вы ее отец, – не унимался седой.

– Я не ее отец.

– Готов поставить что угодно, что его здесь сейчас нет.

На церемонии прощания вокруг могилы собрались сплошь стареющие мужчины. Каждый как будто чего-то стеснялся: кто разглядывал деревья кладбища, или делал вид, что занят своим сотовым телефоном; некоторые стояли с беспристрастным видом, засунув руки в карманы, подчеркивая, что их нахождение здесь не более чем визит вежливости. Священник с красным опухшим лицом энергично помахивал кадилом.

– Упокой боже душу рабы божьей Татьяны! – затянул он. – Для всех нас она была, есть и будет прекрасным, чутким человеком.

– Ага, – зашептал седой, – уверен, что этому алкоголику в рясе она тоже регулярно…

– Да замолчите Вы или нет?! – воскликнул Роман Евгеньевич максимально громким шепотом.

– Она всегда вкладывала душу во все, что бы ни делала, переживала за всех людей, с кем бы ее ни сводила судьба. И вот эта ее открытость, доверчивость и сострадание никуда не уйдет и навеки останется с нами, – продолжал поп.

– Действительно, каким надо обладать способностями, чтобы собрать здесь всех этих старых хрычей, – пробубнил себе под нос седой мужчина, усмехнувшись своим мыслям. – Подобный талант, к сожалению, никогда не признают как нечто выдающееся. Он всегда будет прятаться на темных дорогах, в дешевых отелях, среди сомнительных личностей, презервативов и таблеток для улучшения потенции.

– С меня хватит! – так же, как будто обращаясь к самому себе, заявил Роман Евгеньевич и отправился прочь.

– А ведь она мне про Вас рассказывала! – громко крикнул одиозный седой человек.

Все собравшиеся на мгновение смолкли и уставились в сторону нарушителей церемонии.

Роман Евгеньевич покраснел, но остановился:

– Что? Вам? Про меня?

– Про Вас! Про Вас! – бесцеремонно расхохотался неожиданный собеседник.

– Бред!

– Вы Роман Евгеньевич, не так ли?!

– Да что происходит, кто Вы такой?

– Я все объясню, уйдемте отсюда.

Роман Евгеньевич ничего не ответил и отправился дальше. Неприятный человек пошел за ним.

– И теперь душа рабы божьей Татьяны в раю, одесную Господа нашего – Иисуса Христа, – голос священника затихал среди кладбищенского ветерка.

– Меня зовут Франц Иванович – я доктор, – представился незнакомец.

– Мне, судя по всему, уже представляться не надо, – огрызнулся Роман Евгеньевич.

– О да! – новоявленный доктор хихикнул. – Вы, наверное, желаете объяснений?

– Возможно, – уклончиво ответил Роман Евгеньевич.

– Это случилось во время невинного спора. Собеседником она была неважным, но после секса, знаете ли, хочется потрепать языком; помнится, речь зашла о грехе. Наивная нимфоманка полагала, что, дожив до старости, она раскается во всей своей прожитой жизни и превратится в вечный и добрый пучок света, летящий в бесконечности – довольно милый образ для воображения представительницы древнейшей профессии, на мой взгляд. Я утверждал, что в рамках концепции авраамических религий безгрешных людей не бывает и, по большому счету, мы все являемся шлюхами, в той или иной степени, и света в нас не больше, чем в куске мышиного дерьма. Все, конечно, совсем не так, – Франц Иванович нервно хихикнул, – а Вы как считаете?