Мужчина застонал и, схватившись руками за лицо, рухнул на колени.

– Только водой не умывайтесь пару часов, будет еще хуже, – сказала она и ушла, оставив после себя лишь эхо своих шагов.

Держась руками за лицо, Валерий поднялся и зашагал, шатаясь, в непонятном самому себе направлении.

– Как!? – простонал он.

Раздался визг тормозов, и автомобиль на полной скорости ударил Валерия, отбросив его на обочину.

– Несчастный случай, – сказал молодой темноволосый полицейский.

– А тебя не смущает, что на его лице обнаружены следы перцового баллончика, и эта странная надпись, вырезанная на руке?

– Смущает, но, судя по всему, он сделал ее сам, при нем был перочинный нож со следами его крови.

– Но баллоном-то он не сам себе брызнул в лицо?

– Скорее всего, обычные хулиганы.

– Однако бумажник на месте.

– Не думаю, что это спланированное убийство: пострадавший был безработным и жил с матерью всю свою жизнь.

– Ну, это не совсем убийство, он же не умер.

– Врачи говорят, что его мозг не восстановится, пострадавший остаток жизни проведет, что называется, «овощем». Наверное, лучше уж умереть.

Пожилой полицейский долгим взглядом посмотрел на напарника.

– Что? – спросил молодой полицейский.

– В бумажнике и карманах пострадавшего обнаружены дубовые листья.

– Ну, мало ли, может он собирал гербарий? Хобби, знаешь ли.

– Что-то с этим случаем не так, – пожилой полицейский покрутил ус.

– Черт, не по себе мне как-то. Бывает у тебя такое невыразимое чувство, что вроде нормально все, а внутри как будто сжимает?

– Не припомню такого.

– Слушай, у меня тут немного коньяка есть, давай по маленькой, а?

– Ты что, я же за рулем.

– Мы же полицейские, разок, в виде исключения, сбивать никого не будем.

Седой полицейский помолчал:

– Ну если это для тебя так важно, давай.

Иногда, в исключительно редких случаях, только в случае психологического кризиса, полицейские пьют за рулем.

Клайд лежал на кровати, положив голову на грудь Бонни. У нее нежная кожа и медленное дыхание. А он, Клайд, часто дышит, видимо, в силу возраста – и весь покрыт волосами.

«Это потому, что у тебя тестостерона больш, е чем у кого бы то ни было», – посмеивалась иногда девушка и трепала по щеке своего возлюбленного.

Как он любил ее редкие прикосновения, мягкий голос. В такие моменты у Клайда пропадали все собственные мысли – он превращался в неудержимый поток энергии, луч далекой звезды, пронзающий бесконечность с максимальной скоростью, чтобы однажды, преодолев атмосферу и оконное стекло, упасть на обнаженное тело Бонни мягким и теплым утренним светом. Когда плоть соприкасается с плотью, исчезают все противоречия. Какое имеет значение, что Бонни – умная, а он – нет? Она красивая, а он странный, и вообще она не совсем Бонни, а вот он – Клайд. Дарья Доронина взяла себе псевдоним известной американской преступницы, состоявшей в романтической связи со своим подельником, потому что она… – беспринципная аферистка. Но Клайду на это наплевать. Бонни-Дарья находится вне морали, она отличается от других представителей своего вида больше, чем лобстер от добермана. Клайд любил ее красоту и грацию, не заморачиваясь на вопросах морали. Разве пантера, убивающая косулю – аферистка? Черная вдова, пожирающая самца после совокупления – подлее суда присяжных?

Клайд аккуратно, чтобы не разбудить, приподнялся над точеным телом Бонни, наслаждаясь его изгибами и упругими формами. Маленькая грудь с розовыми торчащими сосками, тонкая талия, мускулистые ноги спортсменки, с маленькими коленками и узкими лодыжками, – рождали в теле любовника импульсы такой силы, что хватило бы на две Хиросимы. Темные волосы девушки, раскиданные по подушке, пахли так, что в носу становилось горячо. Клайд не выдержал и несколько раз лизнул грудь Бонни. Ее нежное тело отреагировало элегантным утренним потягиванием.