Айлин снова взглянула на ближайшего грифона и увидела, что так и есть. То крыло могучего зверя, которое располагалось дальше от лестницы, было опущено и закрывало львиный бок.

– Они такие красивые… – призналась Айлин. – И кажутся живыми, даже погладить хочется!

– Ну так погладь, – улыбаясь, предложил Кармель, и Айлин, сделав шаг в сторону, погладила мраморный клюв, резные перья орлиной головы и край крыла.

Мрамор показался не холодным, а приятно теплым, словно нагретым солнцем. Наверное, так и оно было, ведь солнце, несмотря на раннее время, встало непривычно высоко и палило так, что Айлин захотелось переодеться в самое легкое из домашних платьев. Хорошо, что Амина еще вчера упаковала и отправила сюда самое нужное из ее гардероба.

Она вернулась к Кармелю и сделала это вовремя, потому что высокая дверь Вуали распахнула обе створки, и на пороге показался человек в черном, который церемонно поклонился и, приложив руку к груди, что-то сказал.

– Говори по-итлийски, Жоан, – велел Кармель, переходя на этот язык. – Моя донна пока не очень хорошо знает арлезийский. Айлин, – обратился он уже к ней, – позволь представить тебе дона Жоана, дворецкого Вуали. Жоан, перед тобой донна Айлин, моя невеста.

Дон Жоан снова поклонился и сказал уже по-итлийски с легким акцентом:

– Приветствую благородного дона Кармеля и его прекрасную спутницу. Моим старым глазам показалось, что над Вуалью взошло еще одно солнце, но это красота благородной донны осветила наш дом.

Айлин, радуясь, что прилежно учила итлийский, ставший при королеве Беатрис языком придворной галантности, присела в реверансе и, старательно произнося слова, ответила:

– Благодарю, дон Жоан. Очень рада знакомству. Никогда не видела такого чудесного поместья!

Поклонившись в третий раз, управляющий отступил в сторону и так же церемонно произнес:

– Прошу, благородный дон и прекрасная донна. Вуаль рада принять вас. Купальня готова, завтрак подадут немедленно, как прикажете. В какие покои прикажете проводить донну?

– В комнаты хозяйки дома рядом с моими, – ответил Кармель и слегка пожал руку Айлин.

Наверное, уловил, что она отчаянно смутилась от его слов. Ей, привыкшей к семейному уюту его дорвенатского дома, в голову не пришло заранее поинтересоваться, кем он представит ее в Вуали. А ведь это так важно!

– Прошу следовать за мной, прекрасная донна, – с полнейшей невозмутимостью отозвался дон Жоан. – Я немедля пришлю к вам горничных.

– Амина сама служить госпожа! – возразила мауритка, появляясь рядом и снимая с головы корзину. А потом заговорила на чудовищной смеси арлезийского, дорвенантского и, чего Айлин вовсе не ожидала, итлийского: – Горничный делать то, что сказать Амина! Корзина за мной нести! Купальня готовить! Амина проверить, как они все сделать! Господин привести госпожа в свой дом и доверять Амина! Никто не служить госпожа без Амина! Амина всегда быть рядом, беречь госпожа, как свой сердце, больше, чем сердце!

– Как прикажете, донна Амина, – кротко согласился дворецкий, и мауритка, удовлетворенно фыркнув, первой вошла в дом, позвякивая монетками, которыми было обшито по подолу ее темно-синее платье.

Следом в дверь мимо дворецкого протиснулся Пушок, и только Алонсо почтительно замер у входа, ожидая, пока Айлин с Кармелем войдут внутрь.

Но стоило Айлин шагнуть через узорчатый порог и попасть в прохладу огромного холла, как мир вокруг нее словно дрогнул, а снизу, прямо через легкие туфли, ей в ноги ударила странная теплая волна, прокатилась по всему телу, дошла до кончиков пальцев и пошевелила волосы на голове, будто легкий летний ветерок.