– Вернулась-таки, – вздохнул Шуким и с лязгом вогнал сабли в седельные ножны. – Снимите с нее груз. Орхон!

Знакомый Аори голубоглазый караванщик склонил голову, ожидая приказа. Совершенно очевидного – как ни жаль терять ящера, тем более боевого, тот не сможет идти в караване без погонщика. И, направив друга на последний путь, тоо не позволит себе милосердия. Законы Харру жестоки, но это – законы жизни.

– Поведешь ее.

– Ее? – поразился арах. – Но как же мой… Он еще детеныш!

– Закрепи седло, – в глазах тоо появилось недоброе выражение, а на губах – кривая усмешка. – На нем поедет Аори.

– Я?! Тоо, я не умею…

– Во имя Харру! Орхон покажет, что делать. Исчезни с моего пути до восхода, женщина!

Голубоглазый не рискнул возражать дальше. Вместе с другими караванщиками быстро снял с раненого ящера защиту, и, пока Дафа возилась с его мордой, разгрузил собственного – мелкого, с толстыми лапами и лобастой, как у породистого щена, башкой.

Плохая примета это, менять ящера в походе, но арах и так переступил отмеренный порог дерзости. С приказами тоо не спорят. Пройди сотни дней по горячему песку, собери свой собственный караван и тогда будешь решать, как проложить путь. Почти непосильная задача, и тем больше уважение к тому, кто ее одолел.

Орхон подтянул ремни, фиксируя седло. Даже самый ловкий новичок не выдержит переход на крутящемся во все стороны насесте, что уж говорить о чужачке, которая мнется сбоку, не понимая даже, как на него забраться. Арах предложил руку и залился краской, когда Аори без колебаний ей воспользовалась.

– Он сам пойдет за вожаком, – пробормотал Орхон, вытирая вспотевшие ладони о полы фарки. – Просто не трогай поводья.

Чужачка сверкнула на араха яростным взглядом.

– Я, вообще-то, не заразная!

Сначала он не понял, а поняв, сложил предательские руки на груди и коротко поклонился.

– Прости, ши. Не хотел тебя обидеть.

Он коротко коснулся ладонью края ее фарки и отступил, не поднимая ярких, как небо Астрали, глаз. И, вместо торжества или удовлетворения, Аори почувствовала себя неимоверно мерзко. Словно котенка ударила.

Раздраженно фыркнув, чужачка поерзала в седле. Демоны, как не свалиться-то? За спиной тоо, в предназначенной для грузов выемке сиделось куда удобнее. Бросив косой взгляд на Дафу, Аори согнула ноги, упираясь ими в изгиб седла, сжала колени и наклонилась вперед. Стало удобнее, но ненамного, да и рубец на животе заныл, напоминая о “не бегать, не прыгать, не драться”.

Веселенький переход намечается; впрочем, не у нее одной.

Разбойник лежал на песке в опасной близости от тяжелых лап вожака. Он откинул руку вбок, и снующие между ящерами арахи то и дело ругались, вынужденные через нее переступать. Единственный глаз бездумно смотрел в небо через узкую, едва заметную щель между бинтами. Дафа намотала их в таком количестве, что голова араха напоминала улей, и Аори невольно присматривалась, не вылетит ли оттуда прикорнувшая с зимы пчела.

Вот как Шукиму удаются такие вопли? Их что, на специальных курсах тоо вокалу обучают? Чужачка едва успела вцепиться в ремень, когда ящер рывком поднялся. Переваливаясь с лапы на лапу, он доплюхал до вожака и встал рядом. Позади послышалось тяжелое сопение, но Аори не рискнула оборачиваться.

Ткнув факелом в остатки костра, тоо вскочил в седло, и, когда село солнце, на долгие часы в кромешной тьме остались лишь крохотные островки света. Кусок чешуи, поделенный ремнем пополам, когда идущий рысью ящер наклонялся вправо. Потом он переваливался на левую сторону, и факел выхватывал шип на сгибе лапы и тень от него на песке.