От таких раздумий сердце болезненно сжималось, а в глазах закипали слёзы. Мысли о страшном будущем и тяжести совершённого проступка гудящим роем сверлили мозг, заставляя Акрилику то вскакивать на ноги и беспокойно ходить по комнате, то падать на кровать и плакать, вцепляясь руками в простыню. Сознание путалось, душу заполняла беспросветная тоска, оставляющая в сердце боль и горечь раскаяния. Силы стремительно покидали её, и вскоре Акрилика почувствовала, что энергии в ней осталось не больше, чем сока в выжатом лимоне. Растёртые после плача глаза слипались, веки будто налились свинцом. Вконец утомлённая переживаниями и постоянными метаниями, Акрилика свернулась калачиком и так и уснула.

Вокруг стоял туман. Уже который раз. Акрилика с тоской огляделась. Пусто. И здесь никого и ничего. Она снова одна со своими мыслями и проблемами. Снова никому не нужна… Акрилика всхлипнула.

– Тебе плохо? – вдруг услышала она чей-то голос.

– Да, – глухо ответила она, не задумываясь, с кем говорит.

– Больно? – спросили её.

– Да.

– Хочешь, чтобы тебе стало лучше?

– Хочу.

– Чтобы умерить боль, нужно разделить её с кем-то. Я разделю её с тобой. Поведай мне, что случилось, – голос был мягким, успокаивающим.

Акрилика заговорила. Казалось очень странным рассказывать невесть кому о том, что недавно произошло, но какая, в конце концов, разница? Если уж реальность не позаботилась предоставить ей собеседника, почему бы не излить переживания хотя бы во сне?.. Под конец она вздохнула и с горечью добавила:

– Я сама во всём виновата. Я поступила так ужасно…

– Твоя вина не так уж и велика, – отозвался голос. – В каждое творение ты вкладываешь время, силы и кусочек своей души. И всё это стёрли. Разве ужасен не тот, кто, походя, уничтожил твои старания? Разве твоя реакция не естественна? Разве разрушение не порождает ещё большее разрушение?

– Но на зло нельзя отвечать злом… – неуверенно возразила Акрилика. – Иначе оно затопит и уничтожит тебя… Да и поступок Вита не был плохим, он же не нарочно…

– Не всякое зло причиняется специально, но оттого не перестаёт быть таковым. Однако ты при любом раскладе уже искупила то, что совершила. Выстрадала. Заплатила собственным сердцем. Твои муки сильнее твоего проступка, и твоя плата за него несоразмерна. Разве это правильно? Наказание должно соответствовать содеянному – таков закон справедливости, не правда ли? С тобой же явно обошлись непорядочно.

– Но никто не знает, когда раскаяние достигнет уровня проступка. Его же нельзя измерить… Никакой проступок не должен проходить безнаказанно. А я и сама понимаю, что была не права. Поэтому, даже если мне теперь очень грустно, всё здесь честно.

– Ты и вправду так считаешь?

– Да…

– Тогда почему ты страдаешь? – уточнил неведомый собеседник. – Ты ведь думаешь, что всё так и должно быть. Отчего же тебе больно?

– Я чувствую себя виноватой, – Акрилика опустила голову. – И я… Мне очень тоскливо одной. Пусть я поступила плохо, мне так хочется побыть с кем-то, рассказать обо всём…

– Ты больше не одна. С тобой я.

– Но ты лишь сон… Когда я проснусь, тебя не будет рядом.

– Если ты захочешь, ты можешь ещё раз встретиться со мной, – предложил голос.

– Как?

– Когда ты снова уснёшь, позови меня. Просто скажи: «Приди ко мне», и я явлюсь.

– Честно? Ты не оставишь меня? – с надеждой спросила Акрилика.

– Конечно нет.

Она почувствовала чьё-то прикосновение и открыла глаза. Поморгала. Перед ней стоял Вит.

– Вит? – удивлённо проговорила Акрилика, садясь на кровати. – Почему ты здесь?

– Ну… – ангел потупил глаза. – Я пришёл извиниться.

– Извиниться? – эхом повторила Акрилика, не веря своим ушам.