На пару минут повисла тишина. Гнетущая и тягучая. Я сама глубоко задумалась, не понимая, как именно реагировать на легенду. Выходит, что моя жизнь проклята каким-то старым оракулом, который много лет тому назад предсказал всем чернокрылым горы несчастья и именно вот я такая везучая, что попала?

Переведя взгляд со своих рук, которые все еще крепко сжимала в замке, я прервала молчание:

– Уж лучше бы ты меня отругал, – и посмотрела на куст черных роз.

– Не переживай, Кейт. Мать тебя в обиду никому не даст. Да и ты пока в порядке, в здравом рассудке. Ну и я ведь тоже рядом, – засмеялся отец и обнял меня.

Если бы я тогда знала, что ему от меня надо было и почему так странно себя ведет, то в жизни бы не поверила в такой поворот событий. Но когда ты ощущаешь весь масштаб трагедии и понимаешь, насколько ты, чёрт возьми, влип, когда осознаешь, что судьба только и думает о том, как бы ударить тебя, да посильнее, начинаешь прислушиваться к старшим. Начинаешь доверять тому, кому в жизни бы и не доверил даже самого незначительного секрета.

– Мне мать снилась недавно, – вкрадчиво произнес отец, – говорила, скоро придет твой час показать себя.

– Ну, маме то я точно могу верить… – усмехнулась и обняла его в ответ.

Просидев еще немного в саду, я сказала отцу, что хочу уйти домой, ведь безумно устала за последние дни, а выспаться так и не представилось возможности.

А если честно, то надо было переварить всю информацию, ведь узнав о древнем проклятии, началась некая паника, но не только за себя, но и за окружающих людей. Я не могла допустить, чтобы с Эмми что-нибудь произошло, ведь пообещала всегда защищать ее, что бы ни случилось.

Пару шагов спустя, я начала винить себя в смерти матери, ведь посчитала, что виновата в ее гибели. Но ведь, во мне нет никакой вины? Просто родилась.

В этом трансе я не заметила, как вернулась в комнату и предприняла еще одну попытку прилечь на кровать, чтобы хоть в этот раз меня никто не трогал и дал спокойно принять суть неизбежного.

Однако не сегодня.

От всех мыслей я даже не заметила, как в комнату кто-то постучался и тихо вошел. Похоже, Катрин решила, что мне не настолько плохо, чтобы я не могла в очередной раз с ней поругаться, так что своим появлением она меня отвлекла от режима самобичивания и перевела в состояние «тебе входить не разрешали».

– Что тебе отец сказал? – потребовала Катрин тут же с порога.

Я ухмыльнулась. Видать, он действительно решил ей не рассказывать историю нашего сада. Интересно, посчитал, что не надо нагружать или так решил показать доверие ко мне?

– Ну, – вздохнула я, лежа на кровати и смотря в потолок, – коль отец не сказал, значит, тебе не следует об этом знать, – я довольно улыбнулась и привстала на локтях.

Было в этом моменте какое-то ощущение триумфа.

– А и да, в мою комнату я тебе заходить не разрешала. – И взглядом намекнула Катрин на дверь.

Но, видимо, языка и жестов она не поняла и сделала только еще пару шагов ко мне.

– Ой, да ладно тебе, Кэт, мы же сестры. Ну, бывают у нас ссоры, но…

– «Бывают ссоры»? – скептично переспросила я, хмыкнув и сев на кровати, – это ты про те моменты, когда ты меня тварью называешь? Или тогда, когда решаешь просто с ничего докопаться? – спросила, усмехнувшись и приподняла одну бровь, склонив голову набок.

– Да брось. Ты же знаешь, могу вспылить и не подумать, – отмахнулась сестра и присела на край кровати. – Всякое ведь… бывает. Так? Да и ты же добрая. В состоянии простить сестру, – Катрин попыталась мило улыбнуться, а в глазах только и читался один вопрос: «неужели отец доверяет Кейт больше, чем мне?».