– В грехе, – напомнил поп.

– Да, но по воле Божьей. Так, батюшка, будешь венчать?

– Буду. Как звать?

– Иван.

– А невесту?

– Кшися.

– Как? – не понял поп.

– Тебя как звать? – спросил Бык и хорошенька тряхнул невесту.

Кшися вышла из оцепенения и смотрела вокруг изумлённым взором. Ванька повторил свой вопрос, она смотрела на него, не понимая, он задал его ещё раз, уже теряя терпения. Девушка, наконец, поняла о чём её спрашивают.

– Кристина.

До неё дошло, что хотят сделать, и она было дёрнулась бежать из церкви, но казак крепко держал её за руку.

– Ножом пырну, – пригрозил он, – если будешь трепыхаться.

Кристине пришлось волей-неволей подчиниться.

Ванька Бык вышел из храма женатым человеком, ведя под руку невесту, у неё ноги подкашиваются, во взгляде отчаянье.

Неждан Нечаев кружил меж польских возов на гнедом коне.

– Браты! – взывал он. – Казаки! Пан гетман Ходкевич табором стоит у церкви Великомученицы Екатерины. Он думает, что он нас разбил и ему беспокоиться не о чем. Как бы не так! Князь Пожарский у Крымских Лужников ополченцев собирает, реку переходят. Кузьма Минин с дворянами литовскую роту смял. Они на табор Ходкевича идут. Айда и мы! Трубецкой с дворянской конницей вот-вот подойдёт. Бык, собирай свою ватагу, девку свою у Никитской церкви в таборе оставь, присмотрят.

***

Иван открыл глаза. Реанимация. Сколько он был в беспамятстве? Кристина по-прежнему смотрит на него с ужасом. А ведь в этом его бреду, та полячка была его Кристина, а не кто-то ещё.

Вошёл врач, осмотрел их.

– О, уже лучше, – сказал доктор. – Завтра можно будет в обычную палату перевести.

Врач внимательно посмотрел на Ивана.

– Всё хорошо?

– Да, – ответил Иван, – но вот только бред какой-то странный, как наяву всё.

Иван стал рассказывать, что ему привиделось, а доктор внимательно слушал.

– Бывает. Стресс, обезболивающее, лекарства. У вас хорошее воображение. Вы читали об этом или кино видели. Вот мозг всё это переработал и выдал вам. Чудес не бывает, всё объяснимо.

Врач посмотрел на Быкова и засомневался. Прочитал ли этот человек хоть одну книжку?

– А когда поляки Москву захватывали? – никак не мог успокоиться Иван.

– Ровно четыреста лет назад. Праздник же объявили, седьмой год будем праздновать, Казанская, четвёртое ноября. Их выгнали из Кремля.

– Да? Странно, а в моём видении это конец лета, крапива высокая, лопухи.

– Ну, что вы хотели от бреда? – пожал плечами доктор. – Если хотите, я могу уточнить в интернете, когда чего было.

– Уточните, доктор.

Врач ушёл, Иван повернулся к жене.

– Представляешь, Кристя, какая хрень привиделась.

Кристина повернулась к Ивану, лицо её исказила ненависть.

– Зверь, зверь, ах, ты зверь, быдло, схизматик, москаль. Гжегож мой коханый. Мы с ним с детства обручены, мы любили друг друга. Я за ним в вашу проклятую Московию приехала, отца уговорила меня с собой взять в обоз. Гжегож у полковника Струся служил. А ты убил его, зверь! Бедный мой Гжегож. Мы нашли друг друга и потеряли. Я тебя убить хотела, когда тебя привезли с разбитой головой от храма Екатерины.

В голове у Ивана вспыхнул страшный бой у церкви Великомученицы Екатерины на закате летнего дня. И было это не правильное сражение двух армий, а кровавая драка, свалка. Рубились саблями и бердышами, стреляли в упор, кто кого пересилит. Польский гонор напоролся на русское упрямство.

– Что ж не убила? – это не Иван спросил Кристину, а Ванька Бык спросил Кшисю.

– Да вот не убила… Венчана с тобой, хоть и в церкви у схизматиков, а венчана. И пан Ходкевич постоял ночь на горах за Москвой-рекой да утром в Польшу ушёл. Я, шляхтянка, стала женой безродного казака… Гжегож, мой милый Гжегож!