– Покиньте комнату, пожалуйста.

– Но ему нужно делать обтирания постоянно, он весь горит, – запротестовала та девушка, что в данный момент водила мягкой губкой по широкой груди дознавателя.

– Вот вы и позовете доктора, – указала я на нее, – он ведь назначает лечение. Поезжайте, и побыстрее.

Девица скривилась, но послушно сползла с кровати, подхватила фарфоровый тазик и вместе со своей помощницей покинула комнату.

Я тут же бросилась к дознавателю и быстро натянула покрывало до плеч, а потом приложила ладонь ко лбу и тут же отдернула. Он и правда пылал.

Второй тазик с водой для компрессов стоял на тумбочке, и я выжала плотную ткань и вновь положила на лоб сыщика.

– Кериас, – позвала.

– Что? – Он открыл глаза, а я отметила, что их цвет не изменился и взгляд остался чистым. – Страстный шоколад идет тебе больше розового, – заявил дознаватель и зевнул.

– Что случилось? – спросила я, сообразив, что замечание относилось к новому оттенку моих волос. В первое мгновение даже успела не на шутку испугаться, а теперь перевела дух.

– Смени, – ответил дознаватель и ткнул пальцем в компресс.

Я быстро окунула ветошь в воду со льдом, отжала и положила на лоб императорского кузена, вновь прикрывшего глаза.

– Легче?

– Угу.

– Это Призрак что-то сделал с тобой, раз ты в таком состоянии?

– Это Мышка напала.

– А?

– Одна глупая Мышка, на защиту которой я отдал массу сил, а теперь ощущаю все прелести энергетического истощения.

– То есть?

– Целовать ты не стала, потери не восполнила, а теперь еще прогнала моих служанок. Иди, Мышка, а девушки пускай вернутся.

Я пропустила указание мимо ушей, схватила компресс и вновь окунула в воду, а потом, толком не отжав, бросила на раскаленный лоб сыщика.

Он сжал зубы, а по лицу потекли капли воды.

– Извини. – Совесть всколыхнулась, когда Зверь не ответил в обычной насмешливой манере и глаз не открыл. Схватив полотенце, бережно отерла его лицо, запоздало сообразив, что при такой температуре даже прикосновение махровой ткани ощущается, как касание наждачной бумаги. – Я ведь не могла знать, что браслет вытягивает силы, а благодарность в виде поцелуя – это не очередная издевка.

Кериас глаз не открыл да еще и голову от меня отвернул.

Что за характер!

– Я была не права.

Решившись, даже легонько погладила его по щеке.

– Ты… вы пошли на риск, разрушив печать императора, и наложили на меня защиту, стоило отблагодарить так, как вы просили. Хотя вы обычно не просите, сами целуете без разрешения. Могли бы и в этот раз…

– Не мог. – Зверь повернул голову и чуть приоткрыл глаза. Такой вот, взлохмаченный и прищурившийся, он напоминал большого ленивого кота, хотя я и понимала, что это проявление вовсе не лени, а редкого для дознавателя физического недомогания.

– Целовать нужно добровольно?

Он промолчал, значит, угадала.

– Давайте сейчас поцелую.

– Не надо.

Какой же гордый!

– Надо, если поможет. Тогда и доктора не придется вызывать, разве нет?

– Сказал, не надо. Кыш из моей комнаты, Мышка. Спрячься в норку.

– Наглец и грубиян! Сейчас поцелую, приготовьтесь.

– К чему готовиться? Не умеешь целоваться, не берись. Позови девочек.

– То есть вам все равно, кто целовать будет?

– Силу пропускает через себя тот, кому она отдана, часть поглощает защита, часть возвращается, – отрезал сыщик, – это логично и понятно любому, кхм, любому другому. От помощи девочек мне легче, Мышка, а от тебя голова болит сильнее, и ты забываешь про компресс.

– Ой.

Быстро сменила компресс.

– Тело тоже горит, – с намеком сказал дознаватель, – поэтому слезь уже с покрывала и верни ту милашку с губкой. Сомневаюсь, будто ты сможешь обтереть меня и не умереть от стыда.