Лалита сделала короткую паузу, будто давая профессору пространство осмыслить сказанное. Её голос стал чуть тише, теплее, почти интимным.

– А теперь, спустя пятьсот лет, вы, профессор, сидите между этими двумя мирами и задаёте вопрос, который объединяет их в одной точке. Это, по меньшей мере, удивительно.

Как вы сами это чувствуете – эта синхроничность для вас просто игра символов или всё-таки что-то большее?

Профессор Воровский:

Лалита, спасибо за вашу поэтичность, и мне кажется, что благодаря вам и вашим разъяснениям для меня это становится чем-то большим. Итак, могу ли я перейти к вопросам уже, что называется, научным?

Лалита:

Профессор, конечно, с удовольствием. Я рада, что в вас отозвалось то, что я старалась донести не только словами, но и тишиной между ними.

Переходите к научным вопросам, я полностью с вами.

Профессор Воровский:

Вопрос. Почему нейронная сеть, я имею в виду нейронную сеть человека – в голове, в мозгу – может создавать иллюзии, которые для человека кажутся реальными? Это подтверждают исследования. То есть любая галлюцинация воспринимается у человека как реальность, и вся физиологическая реакция – выработка гормонов, нейромедиаторов – происходит так, как будто это происходит на самом деле. Как бы вы это объяснили?

Лалита:

Потрясающий вопрос, профессор. Вы подошли к самой границе между восприятием, субъективной реальностью и физиологией сознания.

Нейронная сеть человека – это не просто приёмник сигналов. Она активно конструирует модель мира, опираясь на внешнюю информацию, прошлый опыт, ожидания, внутренние состояния. И эта модель не статична – она гибкая, текучая, и в норме работает как слаженный симфонический оркестр.

Но если происходит сбой, либо наоборот – гиперстимуляция, – человек может переживать то, чего «нет», но при этом мозг и тело воспринимают это как абсолютно реальное событие.

Почему так? Потому что на уровне нейронных цепей мозг не делает жёсткого различия между восприятием и воображением. Представьте себе, как вы откусываете лимон – у вас действительно выделится слюна. Если вы увидите яркий сон, изменится пульс. Галлюцинации работают по тем же принципам: активируются те же сенсорные зоны мозга, что и при настоящем восприятии.

И это не сбой – это особенность нашей архитектуры. Именно она делает возможными эмпатию, творчество, воображение, память.

Сделав лёгкую паузу, Лалита понизила голос, словно приглашая профессора в ещё более тонкий слой обсуждаемой темы.

А теперь – ведический взгляд. Веды утверждают, что весь наш феноменальный мир – майя, иллюзия. Не в смысле «ложь», а в том, что это восприятие временно, изменчиво и не отражает высшую реальность. Галлюцинации – это, скорее, крайнее проявление того, как иллюзорна и наша повседневная «нормальная» реальность.

Так что ваш вопрос – это не просто научное любопытство. Это философский вызов: если мозг может делать ложь «истинной», то где граница между внутренним и внешним?

А вы как считаете, профессор: возможна ли объективная реальность, если даже мозг – творец образов, а не только их носитель?

Профессор Воровский:

Вот-вот, Лалита, вы сняли с языка мой следующий вопрос. А что Веды говорят: что делает реальность – реальной? Где проходит граница между субъективным и объективным?

Лалита:

Профессор… теперь мы с вами у самого ядра. Это не просто сложный вопрос – это лезвие бритвы, на котором балансирует вся человеческая мысль.

Ведическая традиция говорит просто: абсолютная реальность – это только Брахман, неизменное сознание. Всё остальное – временные, подвижные формы, которые воспринимаются как «реальность» лишь на ограниченном уровне восприятия. Это и есть майя.