– Твой брат так и не смирился с тем, что не поступил в Икс…

– И обозлился на меня за то, что поступила! А с тех пор, как я стала работать в кино, злится еще больше. Говорит, что я попусту теряю время.

– Ты самая прекрасная терялыцица времени на свете!

– Альбена считает иначе. Знаешь, что она мне вчера как бы между прочим выдала? «Я очень беспокоюсь за Шарлотту: твоя болезнь, болезнь Лу – наследственность-то у вашей семьи препаршивая!»

Я скрипнул зубами. Дедушки и бабушки Альбены были нормандскими крестьянами, они обрабатывали земли, унаследованные от предков. Отец ее разбогател, скупая участки соседей, дети которых не хотели заниматься земледелием. Он играл на чувствительных струнах этих людей, обещая каждому, что уж онто не преминет пахать и сеять, как испокон веку положено. Все сделки были тайными, с глазу на глаз, никто и слыхом не слыхал о сделке соседа с отцом Альбены, пока тот не превратился во владельца внушительного числа гектаров. И вот тогда, когда стало уже слишком поздно, его соседи узнали, что на самом деле он представляет интересы крупной компании, спекулирующей недвижимостью. На тех землях, которые его соседи так любили и которые он получил у них за бесценок как «свой, деревенский», началось строительство туристических деревень для парижан, приезжающих туда на выходные. Ограбленные им крестьяне похоронили его «мерседес» под грудой коровьего навоза…

– Прошу прощения, вынужден вам помешать. – Это голос подошедшего незаметно Сириана. – Мы решили переночевать в отеле, я забронировал два номера. Заедем на остров за Шарлоттой и отправимся туда.

– Вы решили или Альбена потребовала? – злится Сара.

– Не лезь не в свое дело, – советует ей братец.

– Твоя жена считает, что предательство заразно? – спрашиваю я. До чего же наш сын мне противен.

– Скажи лучше, как ты мог так поступить со своей женой! – взрывается он. – Спихнул маму в дом престарелых, чтобы развязать себе руки и делать что твоей душеньке угодно!

Заталкиваю кулаки поглубже в карманы, а то ведь дал бы в морду

– Пошел вон. Мне не надо ни твоих оскорблений, ни твоей помощи.

Сириан бледнеет от ярости.

– Это отцы помогают сыновьям, а не наоборот! Но если бы я стал врачом, ты бы только и делал, что ставил мне палки в колеса. Ты ведь везде хочешь быть главным! Старый волк, вожак стаи, альфа-самец!

Вспоминаю слова из Апокалипсиса: «Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец…»[39]

– «Старый волк, вожак стаи…» Ух, как бы это понравилось моему психоаналитику! – усмехаясь, вставляет Сара. – Тут явно есть что-то фрейдистское.

У Сары свой психоаналитик? Сегодня поистине день сюрпризов.

– Твоему психоаналитику следовало настроить тебя на создание семьи, может, перестала бы трахаться со всеми подряд! – шипит Сириан.

– Эй, ты! – Я повышаю голос.

– Мама умерла, – продолжает он раздраженно. – Она не исчезла из виду, папа, она умерла. И похоронена на кладбище твоего драгоценного острова. Нам уже никогда ее не увидеть. Кончено. Ничего больше не будет – ни Рождества в кругу семьи, ни поздравления ко Дню матери, ни нежности, ни ласки… И ноги моей на этой говеной кучке камней тоже не будет.

– Напоминаю, что на этой «кучке камней» живет твоя старшая дочь.

– А ее я возьму с нами в отпуск на юг.

– Ты сжигаешь мосты и перерезаешь пуповину одним махом. Радикальное решение проблемы!

Сириан теряется, не знает, что ответить. Тут же рядом с ним возникает Альбена – почувствовала, что надо спешить на помощь, еще бы, она ведь хорошо знает своего супруга.

– Мы до сих пор в шоке от того, что узнали от нотариуса, Дедуля.

– Нам надо взять передышку, – подхватывает Сириан.