– А ты не бухти, ишь чего… не нравится – сам себе уколы делай.
– Ой, и пожалуйста – напугала!
Еще некоторое время я слушал перепалки бывшего хирурга и медсестры, но потом она ушла, и я смог выбраться из заточения.
Я молча посмотрел на Ильдара. Теперь он казался мне святым. Человек, который прошел через такое, пережил смерть, не мог остаться прежним.
Он действительно стал на жизнь старше, везунчик.
– Ты представляешь, как тебе повезло?
– Повезло… Ты серьёзно? У меня сломаны обе ноги, сильнейшее сотрясение, раздроблены четыре ребра. И ты считаешь это везением?
– Ну, мне, конечно, жаль, что ты пострадал, но ведь ты заглянул за границу дозволенного! Ты прочувствовал то, что людям не дано знать! Ты встал на следующую ступень развития!
– Мне кажется, ты очень преувеличиваешь, – улыбнулся Ильдар.
– В хлам преувеличиваешь, – басил бывший хирург. – Ничему твой дружок не научился. Пройдет месяц-два, все встанет на места свои. Будет жить, как жил раньше.
В этот момент откуда ни возьмись в дверях появилась та самая медсестра с выражением лица «какого дьявола тут происходит?»:
– Та-а-а-ак, – до неприличия долго растягивала мадам, – понятно. Нарушаем. Я сейчас охрану позову. Они вмиг уму-разуму научат.
– Да вы что, не надо охрану, я уже ухожу, только минуточку, пару слов скажу другу и пойду…
– Никаких пару слов, живо вон из палаты! – женщина упивалась своим положением, а я решил подыграть:
– Ну, пожа-луй-ста… – растягивал слоги, как школьник, – еще три минуточки…
Я начал собираться, но нарочито медленно. И, дождавшись, пока медсестра выйдет ожидать меня в коридоре, спросил друга напоследок:
– Ну, Ильдар, скажи: реально что в тебе изменилось после комы? Понял, как жить-то теперь?
– Да, понял, Арсен. То, что пишут в каждой вшивой книжке для домохозяек! – он недобро ухмыльнулся.
На соседней койке хирург заржал в голос. Из коридора донеслось: «Тише там!»
– Ну и что же? – в нетерпении полушепотом спорил я.
– Во-первых, надо помнить каждый день, что на замахе может парализовать, и не жить впрок. Во-вторых, не тратить время на то, что с твоим уходом потеряет смысл. И самое главное, – при этих словах голос Ильдара стих, он зашелся в сильном кашле, глаза его закатились, и тело начало трястись. Хирург приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть, что происходит, и перевел глаза на меня, будто спрашивал: «Позвать медсестру?»
Но Ильдар жестом попросил меня подойти поближе и, вцепившись в лацкан моего пиджака, еле слышно прошептал:
– …И самое главное, Арсен, запомни… – кашлянул мне в лицо, но я терпел, не смея отойти. – Запомни… не забудь… поменять… «незамерзайку»! – после этих слов пострадавший залил палату громким хохотом.
В эту же секунду в палату ворвалась медсестра и схватила меня за локоть:
– Все! Быстро на выход!
Я с облегчением вытер лицо рукавом свободной руки:
– Ну ты, черт, давай поправляйся: скоро лето, съездим вместе на море. Давно же хотели! Теперь не будем откладывать…
– Хорошо! – улыбнулся Ильдар. Таким я его и запомнил: улыбающимся, ироничным, просветленным…
Через день в больничном коридоре я столкнусь с его мамой. И все пойму без слов.
Черный дьявол
– Смотри, смотри, что это?! – два пацана на велосипедах задрали головы вверх, указывая руками на мост. Это был огромный акведук, расположенный между горами.
Впечатляющее строение. Длиной около километра, он соединял части трассы, ведущей на юг страны.
Массивные металлические колонны, тросы толщиной с человеческую руку и бетон – все казалось небывало прочным и непоколебимым.
Однако сейчас это инженерное сооружение ходило ходуном, расшатывалось из стороны в сторону, стонало, словно гигантское доисторическое животное.