Добравшись домой, Петрович наскоро сварганил на печке ароматной, урожая прошлого года, картошечки, открыл банку кильки в томате, налил себе стопочку, потом другую… А под утро… Вот…

Сердце старого, проверенного временем пьянчуги не выдержало очередной порции палёной сивухи. Оно сначала забилось сильно – сильно, потом сжалось пронизанное, невыносимо острой болью, а потом стало биться все реже и реже… Петрович потерял сознание. Помочь ему было совсем некому. Помирал наш Петрович самым настоящим образом.

В это время, на наблюдательном пункте, где-то в самой глубине ада замигала небольшая красная лампочка. Старый бес, щуплое тельце которого, было покрыто свалявшейся кое-где, давно не чёсанной, висящей колтунами шерстью, вытер шершавой ладонью мокрый от слизи нос и громко крикнул: «Сивый, кажись готов скоро будет, твой то!».

«Кто?», – потёр лапищи довольно упитанный бес, по имени Сивый, посверкивая красными, близко посаженными глазами на плешивой башке, с отбитым, лет триста тому назад, рогом… Сивый получил свою кличку за свою многолетнюю активную деятельность и успехи в деле спаивания несчастных людишек, которые даже не подозревали о том, что он и есть виновник всех их бед…

– Во, смотри, – бес увеличил привычным движением руки карту на огромном планшете, – твой же участок?

– Ага. Точно мой – Петрович. Я его уж лет двадцать окучиваю. Сколько я ему на ушко нашептывал, и выпить заставлял, и на скандалы с женой разводил… Все, я погнал, давай, покедова, а то пернатые опередят ещё, весь труд насмарку будет… Надо брать, пока «тёпленький»… Может премию дадут!

Тот кивнул в ответ: «Удачи!»…

Когда он прибыл на место, сердце бедолаги ещё билось – тук, тук, тук… Сивый протянул когтистую лапу к телу Витька…

– Чё, пошли что ли…

Петрович увидел перед собой страшную рожу и испугался не на шутку. Душа мужика встрепенулась, схватилась из последних сил за почти не дышащее уже тело. Сердце забилось быстрее.

– Пошел ты… Не пойду!

– Не, ну начинается! Пошли, сказал!

Он, схватил за грудки дрожащего, испуганного Петровича, пытаясь вытянуть из тела. Тот сопротивлялся, как мог, пытаясь удержаться. Получалось плохо. Но Витёк держался из последних силёнок.

– Иди ты… Не пойду, отстань!

И тут, в самый неподходящий для беса момент явился необыкновенной красоты мужчина с пронзительно синими глазами – Хранитель. Он осветил объятую сумраком комнату исходящим от него золотистым сиянием.

– А ну оставь его! Прочь отсюда!

– Я первым пришел! Чё ты?! Он наш, давно уже!

– Прочь, я сказал!

– Если ты такой добренький, чё тогда довёл его до такого состояния!

– Это ты довёл. И вообще… Ему каждый раз давали выбор!

– Во-во, выбор, – осклабился Сивый, – а он меня слушал. Наш значит!

– Ну, достал! Не твоего ума дело, понял.

Ангел поднял руку.

Вдруг, бес умоляюще заныл: «Да будь ты ангелом, Хранитель! Войди в положение! Мне только год назад разрешили наверх выходить, меня из-за этой чепухи опять под землю упекут. Как я без него приду! Ну сам же понимаешь, что он не сегодня, так завтра окочурится мог и без моей помощи!

– Закон есть закон, – нехотя отмахнулся Хранитель, – вы имеете полное право забирать души самоубийц. А на всех остальных ваша власть не распространяется!

Сивый оживился, подошел ближе к Хранителю и зашептал: «Слушай, а если я тебе расскажу кое-что интересное, отпустишь нас с Петровичем?»

– Ну?

– Там наши… Ну эти, анчутки с кикиморами… Короче, сговорились, хотят боссу подарок сделать…

– Какой подарок?

– Ну это… Хотят прогулочный катерок с детишками затопить. Там они уже дырку в обшивке сделали, и в моторе чего то там…