– Чего тебе? – вместо приветствия бросаю я.

Лучшая защита – нападение, ведь так?

– У меня тот же вопрос. 

– Я… я… – заикаюсь, – мимо случайно проходила.

– Ну раз мы встретились, – говорит с явным сарказмом, – а я без машины, и планов у меня никаких нет… Прогуляемся?

Скриплю зубами, потому что, когда он так смотрит – с приподнятыми бровями и сложив губы бантиком, я физически не могу ответить «нет». А еще он бежал за мной с большой сумкой и не переодевшись. Черт, черт!

– Я же вижу, ты согласна.

– Ладно, только сохраняй дистанцию, – бурчу на него. 

Секунда, две тишины, которую разбивает заразительный смех.

– Размечталась, – тут же заявляет Ярик и притягивает за плечо к мокрому телу.

– Фу, отстань!

Не отпускай хотя бы еще чуть-чуть.

Мы болтаемся по набережной почти час. Ярик забирает у меня рюкзак и вешает на то же плечо, где у него сумка, покупает мороженое. От жары это не спасает, все равно хочется искупаться в фонтане, но желание оставляю при себе. Рядом с Жаровым такие вещи опасно озвучивать, поэтому стойко терплю стекающую между грудей влагу и горящие от яркого солнца щеки. Или это не от солнца вовсе. Не знаю, просто немного похоже… ну, смахивает на свидание, которого в принципе не может быть.

Когда слышу знакомую мелодию из последней экранизации «Ромео и Джульетты» с красавчиком Дугласом Бутом, напрягаюсь разом, потому что звонит мой телефон. А он лежит в переднем кармане рюкзака, и Ярик чуть ли не на правах хозяина тянет к нему руки. Черт, вдруг там Сережа? Хотя с другой стороны… ну и что?

Нет, слава богу, это Мила.

– Потом ей наберу, а то надолго, – отмахиваюсь.

Ярик кивает и молча возвращает телефон на место, пока я прячу смущенный взгляд в раскаленном асфальте. Он ведь снова без причины улыбается. Дурачок, ей-богу.

– И что ты делала, прежде чем проходила мимо стадиона? Как оказалась в этих краях?

Хочется уколоть да побольнее, язык так и чешется гадость какую-нибудь сказать. 

– С девочками выступали недалеко, на остановку шла, – отвечаю, почему-то ни разу его не послав.

– Нравится работа?

Что, даже не издевается надо мной?

– Очень, – говорю честно. – Правда, это больше хобби, наверное. Работать я все-таки хочу в другой сфере.

– Ах да, Париж.

Он помнит?

– Ну, не факт, что Париж. Хотя я бы, конечно, хотела увидеть его своими глазами. И поговорить по-французски…

– Отец правду сказал? – разбивает мечтания резким тоном. – Ты от помощи его отказалась? Почему? Это какие-то феминистские штуки?

Кусаю губу, останавливаясь у парапета, и смотрю на тихую воду. Все же помнят, из-за кого я не прошу денег у отчима? И вот как ему ответить, а?

– Нет, просто не хочу доставлять никому лишних проблем.

– Глупости какие! – как-то слишком живо и искренне возмущается Ярик, я даже не сдерживаю улыбку. – Владимир Игоревич вполне мог бы обеспечить тебе отличную стажировку. Уверен, его банковский счет от этого бы не пострадал. Тем более, он тебя так любит.

А вот последнее звучит с привкусом желчи. 

– Я не просила ничьей любви, – защищаюсь на инстинктах.

– Ну а как тебя-то и не любить.

Сердце сначала пропускает удар, а затем начинает с остервенением долбиться в ребра. Не смею поднять глаза, чтобы не выдать надежду, в которой тону сейчас. 

Нет, он это издевается, он ничего не имел в виду. Так ведь?

– Почему все-таки Шуга? – в очередной раз повторяю вопрос, лишь бы сменить тему. От смущения, скорее всего, похожа на самую красную из «Энгри бердс».

– А чем тебе мое прошлое объяснение не понравилось?

Понравилось.

– Майклу, другу из колледжа, было тяжело выговорить мое имя, – продолжает, слава богу. – Он пару раз в шутку назвал, и прилипло.