Я поворачиваюсь к Денису, который, кажется, крайне удивлен. Темные брови слегка приподняты, а в зеленых глазах читается замешательство. Он молчит, но явно ждет от меня хоть какого-то комментария.

– Случайный знакомый, – поясняю я, – я дала ему неправильный номер и думала, что мы больше не встретимся.

Парень усмехается и тактично не задает вопросов. Он берет свой цитрусовый раф и мы возвращаемся в офис, не возвращаясь больше к теме незнакомых парней.

Только на подходе к офису мне падает сообщение, которое я игнорирую из чистой вредности.

Неизвестный номер: “Продолжим знакомство, врушка?”

***

Прихожу домой и, скинув верхнюю одежду, с блаженством растягиваюсь на кровати прямо в джинсах и рубашке. Дома у родителей мне никогда этого не позволяли, стоило мне присесть на кровать после школы, сразу же начиналось: “Александра, ты покрывало сама стирать будешь? Ты же с улицы!”. Поэтому все пять лет, что я живу одна, я тщательно стараюсь выстроить вокруг себя комфорт. Убираюсь без маниакальности, вешаю повседневную одежду на стул, валяюсь на кровати в джинсах и могу пару дней не мыть посуду. Возможно, на подсознании делаю это назло матери, которая, пару раз в год приезжая в гости, неизменно морщится и пытается читать нотации, которые я пропускаю мимо ушей. Ровно на эти мысли телефон откликается радостной стандартной мелодией и высвечивает на экране короткое слово “mam”. Когда-то я учила испанский. Правда недолго.

Закатываю глаза и отвечаю на звонок.

– Привет, – без особого энтузиазма тяну я.

– Саша, привет. Как у тебя дела? – голос родительницы спокойный и ровный, ощущение, что она спрашивает из вежливости.

– Все ок, – отвечаю в тон ей, – только пришла с работы.

– Понятно, – представляю, как она кивает, – ты приедешь на День Рождения Кирюши?

Теперь ясно, зачем она звонит. Кирюша – мой младший брат и в этом году ему исполняется пятнадцать. У нас нормальные отношения, не слишком близкие, но и чужими мы друг друга не считаем. Кир для родителей свет в окошке, в отличии от меня. Я с этим смирилась, но обида меня нет-нет да уколет.

– Я не знаю, – переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.

На прошлой квартире у меня были наклеены звезды, которые светились в темноте, на этой – только белое полотно над головой, в которое даже смотреть неинтересно.

– У меня много работы, а график отпусков на лето уже забит.

Я вру. При желании я могла бы взять дня три и слетать к родителям в Казань, но меня не тянет. Слишком напряженные у нас отношения, слишком чувствуется то, как мы далеко не только физически, но и морально.

– Постарайся, хорошо? Мы тебя ждем, – она пытается добавить в голос немного тепла, я подавляю слезы.

– Хорошо. Спасибо, что пригласила.

Кладу трубку и закрываю глаза. Вспоминаю, как упрямо я скидывала вещи в чемодан четыре года назад, как мать стояла в дверях моей комнаты и молчала.

– И куда ты поедешь? – спокойно спрашивала тогда она.

– В Москву, – я говорила уверенно, с ледяными нотками, показывая, что переубедить меня не получится.

– Кому ты там нужна? – она стояла, скрестив руки на груди, красивая, с длинными темными волосами, такая родная и чужая одновременно.

Наши отношения уже давно были пропастью.

– Я поступила, – я оторвалась от чемодана и подняла на нее глаза, – мне сказали привозить оригиналы документов.

На её лице отразилось недоумение и секундная боль, которую она мастерски скрыла. Я знала, насколько она против. Знала, что она не хочет отпускать меня в Москву. Знала, что она уже смирилась с выбором моей специальности и что она прекрасно понимала – если я уеду – наши отношения исправить будет еще сложнее.