– У которой из моих матерей праздник, напомни? – я прекрасно знаю, у какой, у единственной, кто меня любил, но продолжаю нарываться на неприятности. Это сильнее меня. Когда-нибудь я убью этого жирного борова, которого вынуждена терпеть всю свою жизнь.

– Дерьмо неблагодарное!

На визги борова прилетает его жена Эльза, по паспорту Эльвира, моя мать номер три.

– Сережа, тебе нельзя нервничать, милый. У тебя же сердце. Пойдем, налью коньячку, принесу твои любимые сигары, – она повисает на нем, подсовывая под нос свои силиконовые сиськи пятого размера, и раздраженно осматривает мой внешний вид.

Под ее взглядом я автоматически снимаю белый пиджак, оставаясь в облегающем корсете и брюках, задираю подбородок, чтобы выглядеть еще эффектнее. Знаю, как сильно ее раздражает моя фигура. Зависть, детка, тебе к лицу. Если бы ты в свои тридцать три года хотя бы два раза в неделю вставала на беговую дорожку вместо поглощения своих крепких коктейлей с вкусной едой, то твоя “широкая кость” не была бы такой тяжелой и выдающейся. Но я понимаю, чтобы терпеть своего семидесятилетнего мужика и натягивать заботливую улыбку нужен допинг, да покрепче.

Он слюняво чмокает ее в плечо, и они уходят в гостиную за продолжением поминального банкета. Кажется, я отчетливо слышу не только характерное для свиной парочки “хрю-хрю”, но и запашок, как на запущенной хозяевами свиноферме. Он реально не понимает, что молодая жена спит и видит, чтобы он сдох побыстрее, чтобы выпотрошить из него все, что можно? Но в этом мы с ней союзники. Я не буду мешать ей спаивать-убивать своего обрюзгшего владельца местных очистных сооружений, который в буквальном смысле слова, озолотился на дерьме. Это его любимое слово. И он обожает называть им меня, ему некому запрещать это делать с тех пор, как умерла моя мама номер два и погиб единственный брат.

Голова становится тяжелой от воспоминаний о них, а в ушах все сильнее поднимается остаточный гул от музыки с вечеринки. Оставшись одна, наконец, снимаю обувь, с облегчением ощущая прохладную поверхность намытого до блеска пола, и плетусь наверх, в свою комнату. Если повезет, сегодня садист не будет буянить, и я его не увижу до утра.

Открываю дверь в комнату, которую ненавижу, как и все в этом доме, в этом мире. Включаю свет. Бросаю сумочку на пол. И падаю на кровать прямо в одежде, укрываясь пиджаком. Смотрю в потолок. Теперь только пережить еще одну ночь. Самое страшное для меня время суток. Когда я остаюсь наедине с собой, своими мыслями, воспоминаниями. Я усиленно тренировала сегодня в спортзале ноги, так что, надеюсь, организм вымотан и заснет быстро.

Не могу отключиться. Глаза в потолок. Как же я устала.

В голове кошмары, которые не дождались, пока я засну. Беру телефон, чтобы забить сознание потоком ненужной мне информации из соцсетей. Беспорядочно листаю истории. Натыкаюсь на видео получасовой давности, на котором Ленка что-то увлеченно рассказывает Артему, брату Киры, поглаживая его руку. Я аж резко вспотела от этой картины. Моему возмущению нет предела! И зачем я уехала, надо было лично посмотреть, как его проучит этот… как его… не помню имя! Быком его все зовут. Интересно, он уже с познакомился с Артемом?

Ответ я получаю через час, когда выхожу из душа и залезаю под одеяло.

– Да! – сразу отвечаю на звонок, увидев на экране телефона надпись “Бычок”.

– Мальвин, привет мне передали, спасибо. Я рад, что ты обо мне помнишь, – в трубке слышу совсем не голос Быка. Это Артем. На заднем плане какое-то мычание. Я так понимаю, Быка. По доброй воле свой телефон он бы никому не отдал. Видимо, мой привет Тема засунул ему глубоко и надолго. От злости все тело начинает трясти. – В следующий раз, когда захочешь поговорить, лучше сделай это лично, не через передастов. А то я слегка опешил, когда твой передаст начал ко мне жаться в туалете. Я позвоню тебе утром, Мальвина. Буду отрабатывать свою дурацкую шутку. Признаюсь, это был перебор. Ты что любишь, кофе или чай? Приглашаю на завтрак. Кафе выбери на свой вкус.