– К сожалению, специфика моя такова, что я вынужден некоторое время располагаться на этом корабле и никуда с него не сходить. А отправить кого-либо из моих помощников… как же я завидую Дитеру! Он нашел идеального соратника, который может решать, что делать с полумиллионной сделкой! Мне бы такого!

– Попытка купить засчитана, – кивнул я, сжав губы, – но бесполезно. Я не продаюсь.

– И в мыслях не было, что ты!

Он немного помолчал, но было видно, что он пытается что-то придумать – я заметил, как бегали его глаза. А вот насколько притворным было его поведение, понять оказалось гораздо сложнее.

Суть в том, что я привык к пресловутой дворянской чести в книгах, которая то и дело нарушалась. Пообещать и не выполнить, дать слово и взять его обратно. Я понимал, что вековой разрыв, а то и двухвековой между реальностью этого мира и литературой нашего вполне мог привести меня к настоящему мерзавцу. И доверять Апраксину я не собирался совсем.

– Послушай, Макс, у меня есть предложение к тебе и к Дитеру. Вот мое слово: через месяц я отдам все вместе с процентами и пенями. Я готов заверить свои слова на твоем бланке. Давай его сюда! Давай-давай, я уже решил, что звучать это будет так: обязуюсь до шести часов и пяти минут пополудни…

– Стоп! – прервал я словоизвержение графа. – Сколько времени, вы сказали? Уже седьмой час?

– Да, мои часы не врут, – Апраксин гляну на левую руку. – Вот, уже четыре минуты седьмого. Но не волнуйся, сколько будет времени на момент написания, я столько и укажу.

Как незаметно пролетело время. Нет, я не намеревался пользоваться шансом и сорваться с Элен в любовном порыве, не таким я был человеком. Но я рассчитывал закончить дела с графом гораздо быстрее.

– Итак, Максим, – теперь Апраксин выглядел очень даже серьезно. Он щелкнул пальцами, нашептал что-то в ухо официанту и тот бегом бросился через весь зал. – Сейчас принесут ручку, и я напишу все, что от меня требуется, заверю подписью и даже гербовую печать достану. Да что ты так смотришь на меня?

– Я вас впервые вижу. И не очень уверен в том, что одна бумажка от вас равносильна последующей выплате, а не очередной отписке.

– У меня одно небольшое дельце есть, оно выгорит, я обещаю. Денег будет предостаточно. Я ведь должен не одному немцу, к сожалению, – граф поджал губы. – Приходится вертеться, как могу.

Он вытянул шею, пытаясь найти официанта, который должен был принести ему ручку. Но того не было – между столиками сновали лишь обслуживавшие другие столики.

– Где же он провалился…

Я знал, что граф врет. Тянет время. Вся его философия, отвлечение от темы – попытки заболтать меня, дождаться, когда кончится вечер, чтобы вышвырнуть меня вон с пустыми руками.

Всегда есть крайняя мера. Я расстегнул замки на сумке и сунул руку внутрь, нащупав холодную сталь «туляка». При этом снисходительно глядел на графа. Должно быть, он почувствовал мой взгляд, потому что повернулся с каким-то отчаянием, а потом его лицо вытянулось:

– Это что еще такое? – он смотрел куда-то за меня.

Наивный. Меня таким не проймешь.

– Хватит, бросайте меня дурить уже! – крикнул я ему, не собираясь поворачиваться к нему спиной.

– Дамы и господа, – дрожащим голосом объявил конферансье, появляясь на сцене. – Я вынужден… меня попросили… Это ограбление, дамы и господа!

И только теперь я рискнул повернуться в сторону, куда смотрел граф. За моей спиной из двухстворчатых дверей появлялись вооруженные люди. По двое, по трое они расходились по залу. Всего же их прибыло не меньше полутора десятков.

Каждый был чем-то вооружен. В основном, как мне показалось, это были даже не карабины, а обычные ружья, двустволки или дробовики.