Я стиснул зубы, пережидая приступ острой боли. Воспоминания хлынули в разум стремительным потоком, затапливая, погребая под собой. Синие омуты глаз, пряди волос, сверкающие, будто снег на солнце. Хрупкие плечи, трепет пульса на белой шее. Чары, опутавшие сердце липкой паутиной. Сколько ночей провел я без сна, раздираемый темным желанием и гневом? Сколько молитв вознес, прося избавления?

И все было тщетно. Годы не смыли горечи, не излечили недуг. Стоило колдунье явиться вновь - и зверь внутри вскинулся, жаждая добычи. Моя слабость, мой стыд.

Акихар хмурился, постукивая пальцами по эфесу меча:

— Но почему сейчас, спустя столько лет? Зачем ей потребовалось тревожить прошлое?

Я зажмурился до рези в глазах. Язык едва ворочался, выталкивая слова:

— Месть за убитых сестер? Безумие? Жажда хаоса? А может, ей нужны наши души. Или... только моя?

Друг смерил меня тяжелым взглядом. О его догадках нетрудно было судить по расширившимся зрачкам и побелевшим скулам.

— Твари тьмы коварны и злокозненны. Не мне тебе рассказывать...

Намек на белокурую прапрабабку из рода Акихара не прибавил спокойствия. Ее история - кровавое пятно на гобелене истории. Любовные зелья, подмененные младенцы, жертвоприношения. И костер во дворе дворца, пылавший трое суток.

Я с силой растер лицо ладонями, прогоняя видения. Ясность мысли была жизненно необходима.

— Надо усилить охрану. Стены глаза и уши. И пошли за Найрой - пусть очистит купальню. Яффит напугана. Ее нельзя оставлять одну.

— А другие невесты? — Акихар недобро прищурился.

Я поморщился. Интриги гарема - последнее, что меня заботило. Но традиции... Куда от них деться.

— Отправь к ним слуг с дарами. Только проследи, чтобы не сболтнули лишнего о случившемся. Никакой паники.

Акихар нехотя кивнул. Мне почудилась тень осуждения в его глазах. Или то был лишь отсвет моих собственных сомнений?

— А Яффит, стало быть, всё? Открытое покровительство?

Я стиснул челюсти. Друг танцевал по лезвию кинжала, испытывая мое терпение.

— Мой внутренний зверь давно выбрал ее. К чему притворяться?

— К миру в империи, не иначе. — В голосе Акихара прорезались ехидные нотки. — Высший совет не оценит такого пренебрежения дипломатией.

Я отмахнулся. Не время было обсуждать традиции и брачные союзы. Слишком свежа была рана. Слишком силен страх. Слишком громко выла тоска внутри, требуя утоления.

— Хватит болтать. Ступай. Мне нужно побыть одному. Подумать.

— Как прикажешь, владыка.

Акихар шутовски поклонился и растворился в тенях. Шаги его отдавались эхом, постепенно затихая, пока не слились с гулом крови в ушах.

Оставшись в одиночестве, я бездумно побрел по анфиладам. Ноги сами вынесли к потайной панели в стене. Там, за неприметной дверцей, таился ход в святая святых. В тайное хранилище, где испокон веков был сокрыт ключ к тайнам прошлого. Книга Тьмы.

Манускрипт, способный пролить свет на истинные цели Лунной девы. Ответить на вопрос, не дававший мне покоя долгие годы. Зачем? Зачем она явилась тогда, у старого колодца? Зачем всколыхнула уснувший было вулкан в моей груди? К чему эти намеки, недомолвки, повисшее в воздухе напряжение? Что за игру она затеяла?

С этими мыслями я пересек тайное хранилище, остановившись перед древним постаментом. Сердце колотилось где-то у горла, пальцы подрагивали от волнения. Сейчас, сию минуту я наконец узнаю правду!

Резным жестом откинув защитный полог, я застыл как громом пораженный. Не веря глазам, протер их раз, другой. Моргнул, щипнул себя за руку до боли. Но видение не рассеивалось.

Постамент был пуст.

Там, где еще вчера покоился древний манускрипт, темнела горстка праха. Пергаментные страницы рассыпались, истлели, будто во времени.