Вечерами, когда Оля бывала особенно грустной, я старалась не оставлять её одну и смотрела сериалы с ней. Мы перешли на детективы, но даже когда там вырисовывалась любовная линия, Оля начинала всхлипывать, что уж говорить о мелодрамах. Когда мне казалось, что она пришла в себя, я возвращалась в свою комнату заниматься исследованием, то слышала всхлипы из соседней комнаты. Марина боялась, что Оля может с собой что-то сделать. Я, конечно, приглядывала за Олей, но тяжко было осознавать, что я ничем не могу помочь, Оля должна была сама разобраться и преодолеть эту ситуацию.

Прошёл ещё месяц. Мы с Олей существовали всё так же: учеба, сериалы… Когда я шла искать доказательства существования амазонок, подруга оставалась грустить. К счастью, с каждым днём ей становилось всё лучше. Она включилась в социальную жизнь, была в курсе всего, что происходило на факультете и за его пределами.

Кроме города, где жили амазонки, мне не удалось больше ничего выяснить. К сожалению, ту быстроногую амазонку которая похоронена под Троей уже не найти, а упоминания где бы могли находиться останки других воительниц не попадались. Амазонки были кочевым народом, и умирали в пути и в войнах, не известно было ли общее место захоронения.

Как-то вечером, когда я изучала очередную древнюю книгу, в которой находила много интересного, но ничего полезного для моего исследования, я услышала как кто-то ключом открывает входную дверь. Я вышла в прихожую. Олины ботинки стояли на месте, значит, она уже пришла и сидела у себя в комнате, так что это мог быть только один человек. Дверь открылась и я поняла, что моему покою пришёл конец: мать вернулась. И что ещё хуже – с вещами.