19. Это понятие бытия формируется понятием мышления, и в этом понятии мышления возникает понятие духа. Следовательно, даже в чистой философии природы единство и единственность бытия связаны с единством мышления и единственностью духа. Ибо если даже бытие едино, то тем более дух, противостоящий пёстрому миру чувств. Только бытие, основанное в мышлении, не противоречит духу; ведь мир мышления – это мир духа; единство связывает бытие и мышление.

20. Следует также отметить, как единство точно так же связывает мышление и Бога, что уже проявлялось у Ксенофана. И подобно тому как элеаты через единство связывают мышление и бытие, так израильтяне через единство связывают мышление и Бога. 21. Поэтому становится понятным и то, что обычно не находят достаточно заметным, – а именно, что повсеместно в Ветхом Завете, от Пятикнижия до пророков и псалмов, отношение к Богу требует познания. Недостаточно того, что требуется служение, почитание, послушание Богу: с особой настойчивостью всё внимание уделяется познанию Бога. И эта задача остаётся руководящей мыслью для всего развития монотеизма.

22. Но здесь становится понятным и другое побуждение. Требуется не только познание Бога, но и любовь. Она кажется совершенно новым, совершенно иным мотивом сознания. И потому достаточно часто возникает столкновение и конфликт между этими двумя мотивами – интеллектуальным и эмоциональным. Рационализм, однако, всегда стремится утвердить единство этих двух. И делает это совершенно справедливо. Ведь обычно также не воспринимается как нечто удивительное, как может мыслиться любовь к существу, удалённому от всякой непосредственной связи с человеком. Познание в еврейском языке повсеместно используется для обозначения полового общения, причём законного. Оно означает, таким образом, наитеснейшее единение, а потому и как символ – истинное познание, как единение духа с его содержанием. Благодаря этому тождеству между познанием и любовью, возможно, объясняется любовь, которая первоначально, по крайней мере, не означает ничего иного, кроме познания. Позднее к этому основному значению любви добавляются иные мотивы, исходящие из мысли о Боге. Но тем более поразительным становится из-за этого тождества с любовью требование, мысль о познании. Как можно понять, что человек должен обрести соответствующее этой глубине познание Бога или хотя бы стремиться к нему?

23. На это есть только один ответ, который, в свою очередь, заключается в вопросе: как можно понять, что мышление должно прийти к тождеству с бытием? В этом и состоит смысл мышления, равно как и смысл бытия, в этом новизна, новая ценность этих двух понятий, что они вводят это чудо как таковое. Ибо и здесь следует спросить: как можно мыслить мышление таким, чтобы оно вступало в тождество с бытием? И как можно мыслить бытие таким, чтобы оно могло вступать в тождество с мышлением? Но в этом и заключается подлинный смысл этих двух новых понятий, при открытии которых действовало и третье новое понятие – единства. Мы заключаем, таким образом, от значения единства для мышления и бытия природы к значению единства для познания Бога. Элейскому бытию соответствует в религии понятие единого Бога, как единого бытия.

24. Таков новый вывод: единственность Бога означает изначально не его неделимость, не только его несравнимость с иным бытием, но просто его тождество с бытием, так что перед ним никакое иное бытие не сохраняет силы. Если бы религия развивалась и расширялась в философию, то она сделала бы Когелет своим каноном и наложила бы скепсис, видимость, тщетность на всё мнимое бытие. Однако у монотеизма есть позитивные задачи, которые отвлекают его от этого отрицания. 25. Между тем мы уже видели у Ксенофана, что не только скептицизм является следствием единства Бога. Правда, это единство, если не перенесение, то по крайней мере аналогия с единством космоса, и в этой аналогии оно впервые возникло. Мир имеет единство, и Бог имеет единство. Но последнее означает: Бог имеет единство с миром. Здесь единство становится тождеством, которое впервые было осуществлено у Парменида между мышлением и бытием. У Ксенофана есть не только следствие, но и сопутствующая мысль: пантеизм.