Надир-шах пока сильно занят, он в Афганистане завяз – там все по маковку испокон веков завязают. Турки внимательно следят за его успехами, потому что Персия положила глаз на османское Закавказье и им тоже не до России, которая вроде пока смирно сидит и не рыпается. Так что именно сейчас самое время для того, чтобы укрепиться в том районе.

 А потом тех же Соловьёвых оттуда мотыгой не сковырнёшь. Да чтоб они добровольно и не Ушакову с его мальчиками, да не на дыбе отдали нечестно нажитое? Да при поддержке губернатора, большого военного корпуса и шести линкоров? Ага, счаз. Я специально кукурузы куплю, чтобы попкорна наделать да насладиться этим зрелищем.

– Ваше императорское величество, – решил напомнить о себе Шетарди.

 Я смерил его оценивающим взглядом. Нет, вот прямо сейчас османов не нужно опасаться. Франция не даст им на меня напасть. Ей ещё от скандальной принцессы надо избавиться да Лещинского на польский трон посадить, чтобы такого жирного карася в моём лице отпускать.

Полагаю, что линкоры – да ещё и те, что должны были в польских разборках участвовать, мне подаются с улыбочкой как веревка, финансовая в данном случае, чтобы я на ней удавился.

 Вот, суки! Хрен вам. Вы ещё взвоете, когда ваши же линкоры в итоге в Чёрное и Средиземное моря войдут. Я улыбнулся самой сладенькой улыбочкой, на которую только был способен. Хватит так шутить, вон Шетарди как напрягся. Нельзя, чтобы в пацане заподозрили наличие хоть немного мозгов. Пускай продолжают думать, что империей недоотравленный Ушаков правит.

– Вы правы, маркиз, чем больше линкоров, тем больше престижа стране. Полагаю, что именно «Флёрон» повезёт ко мне мою наречённую?

– Капитан – Франсуа-Корнелис Бар сочтёт эту миссию за великую честь, ваше императорское величество, – Шетарди вернул мне улыбку. Бар значит, ну-ну. Пираты никогда не были преданы своей родине, а Бар – потомственный пират. Посмотрим на представителя этого непростого семейства, поговорим. Может быть, и договоримся о чём-нибудь.

Поставив последнюю подпись на двенадцатом листе брачного договора, а он за эти пару месяцев разросся до двенадцати листов, – я протянул одну копию Шетарди, а вторую, заверенную по всем правилам, передал Митьке. Ну вот и всё. Осталось дождаться следующего лета, чтобы получить свой законный приз.

– Беринг где? – бросил я Митьке, непривычно выглядевшему в камзоле и забранными в хвост патлами.

– К двум пополудни прибудет, – отрапортовал мне новый секретарь. – Миних утраивает ассамблею в честь прибытия принца Фридриха в Российскую империю. И…

– Что? – я встал и подошёл к окну, заложив руки за спину.

– Тут намедни Кнобельсдорф с Растрелли столкнулись. Пока что мирно, но на повышенных тонах обсуждая, какой именно высокий шпиль подойдёт активно перестраивающейся и роющейся вглубь Москве. Но, возможны инциденты в виде мордобития и даже дуэли. И ожидаться сие может как раз на энтой ассамблее.

– Да что ты говоришь, – я улыбнулся. – Что никак не могут найти общее решение? А не задать ли им задачку вместе отреставрировать Кремль? А то, что я всё по чужим дворцам мотаюсь?

– Лефортово не чужой дворец, а конфискованный в пользу казны, а значит, официальная резиденция государя-императора, – поджав губы, сообщил мне Митька, который берёг честь короны почище меня самого.

– Уговорил, чертяка, – я хмыкнул. – Значит, Лефортово – мой дом. Но хотелось бы ещё и Кремль в приличном виде получить.

– Неплоха задачка, вот только дело ли практически на святыне дать двум соперникам резвиться?

– В том-то и дело, Митька, что только так мы можем получить что-то совершенно неповторимое и уникальное. Не дешёвую копию Версаля или готических замков Пруссии, а что-то своё, самобытное. Вот что, заяви меня на эту ассамблею. Что-то давненько я Фридриха не видел, пора бы поговорить о том, как ему здесь нравится. А то, он может, уже домой рвётся, а я и не в курсе.