На следующий день Стрельников встал на вахту, прямо у центрального входа в трехэтажный особняк, расположенный в центре города, неподалеку от железнодорожного вокзала. Черная Волга «ГАЗ – 24» к парадному крыльцу оплота местной власти подкатила только к обеду. Из машины вышел небольшого роста мужчина с черной папкой под мышкой. На нем было черное пальто и такого же цвета шапка. Он быстро поднялся на крыльцо и тут же скрылся из виду. «Часовой» не то от страха, не то от жуткого мороза, который пробирал его до самых костей, прикусил себе губу. Он не думал, что большой начальник так быстро проскочит мимо него. Неудачник вздохнул и вновь направился к учебному корпусу. Во время пути он напрягал все свои физические и умственные силы, чтобы воспроизвести портрет начальника. Не удавалось. Особенно, его нос. Маленький или большой он был, он так и не мог толком вспомнить.

Своими бедами он поделился с директором училища. Сипаев, узнав о том, что его подопечный в прямом смысле провалил порученное дело, сначала нервничал. Даже слегка скрипел зубами. Потом гнев сменил на милость. Он улыбнулся и подошел к книжному шкафу. С верхней полки взял небольшой рулон, перевязанный бечевкой. Порученец, как только перед собою увидел большую фотографию, с облегчением вздохнул. Улыбнулся. Мужчина, стоявший на высокой трибуне в окружении очень серьезных особ, был чем-то похож на того, кого он совсем недавно видел возле серого здания.

Улыбнулся и Сипаев. Он слегка взъерошил волосы на голове питомца и весело произнес:

─ Эту фотографию Половозова я в прошлом году у районного начальства умыкнул… Они все любят фотографироваться…

Стрельников на реплику директора не ответил. Он стоял с серьезным выражением лица. Его голубые глаза пылали, словно факел у литературного героя Данко. Его очередной план, без всякого сомнения, завтра сработает…

Участники праздничной демонстрации на главную площадь города Исилькуля, носившую имя вождя пролетарской революции, начали стекаться с раннего утра. Некоторых из них, в первую очередь, из отдаленных деревень, привозили автобусами или на грузовых машинах. Кое-кто приезжал и на собственном транспорте. По всему городу были расставлены наряды милиции и дружинники. С каждой минутой людей становилось все больше и больше.

Анатолий Стрельников был не в духе. Его попытка найти какое-либо возвышение, подобие холма или даже столба, провалилась. И очередной вариант ему не удался. Он подошел к высокой трибуне, обтянутой красным кумачом, и попытался на нее взойти. Не получилось. Перед ним в миг появились два милиционера в черных полушубках, на ремне у каждого была кобура с пистолетом. Большие дяди почти одновременно взяли его за шиворот, и оттащив в сторону, недовольно пробурчали:

─ Паря, еще раз попадешься нам на глаза, пеняй на себя… Черный воронок тебе обеспечен… Понятно, гражданин?

Юноша низко опустил голову и почти плаксивым голосом заверил:

─ Больше не попадусь, товарищи милиционеры… Честное слово, не попадусь… ─ Затем он дал деру. Он всю жизнь боялся милиционеров. И не только он один…

Главные часы города, стоявшие на специальной подставке, неподалеку от гостиницы «Сибирь», единственной в районном центре, показывали половину десятого утра, когда на высокую трибуну взошла небольшая стайка местных начальников. Внешний вид элиты разительно отличался от многоликой толпы. Они были одеты в добротные пальто черного цвета. Такового же цвета были и их норковые шапки. На груди каждого из них были прикреплены большие красные банты. Через некоторое время к трибуне в сопровождении двух гражданских и наряда милиции подошла большая группа людей. Это были передовики производства, ветераны войны и труда, а также представители молодежи. Они расположились по обеи стороны от местной когорты.