Сперва дна Средиземного моря мягко коснулась ее ладонь, потом предплечье, потом все тело – и, наконец, голова, которая легла на песчаную подушку в окружении ее волос, будто в венке из черных цветов.

Дамаск, Сирия

Военный аэродром

02:00

Вспышка в триста шестнадцатый раз осветила ангар. Адам теперь несколько лучше понимал, как Самиру удается так долго выносить это, потому что к концу первого дня трупы стали для него уже просто абстрактными объектами, редкостно порочной работой художника с монохромной красной палитрой. Возможно, это был единственный способ не терять над собой контроль.

Конец пленки. Четырнадцатой. Адам уже не ощущал запаха крови, он смаковал ее прилипший к нёбу, проникший в ноздри, на язык металлический привкус. У него за спиной широко распахнулись боковые ворота, чтобы впустить внедорожник с тонированными стеклами, из которого вышел генерал Хадур, когда ему открыли дверцу.

Самир и Адам выпрямились и встали по стойке смирно, как всякий хороший солдат перед старшим по званию. Из-за эха в ангаре голос генерала, от природы низкий и значительный, приобрел несколько театральный оттенок.

– Капитан Саркис! Я знал, что могу рассчитывать на вас! – И, двинувшись в сторону Адама, продолжил свой выход на сцену: – Человек, который не боится присутствовать при пытках заключенного, способен на все. А в этой войне как раз и требуется быть способным на все, не так ли?

– Мое почтение, генерал, – только и ответил Адам.

– Завтра с шести утра следует снова приняться за дело. Морг тюрьмы Седнайя[16] тоже просит нашей помощи.

– Такое расписание оставляет нашему фотографу всего четыре часа на сон, – заметил Адам, как будто всерьез увлекся новым заданием.

Генерал, не слишком привыкший к метким возражениям своих людей, нахмурился. Адам решил оправдаться:

– Величайшие военачальники умели заботиться о своих войсках, чтобы выигрывать войны. Что Наполеон, что Цезарь.

– Цезарь… – польщенный сравнением, пробормотал Хадур себе под нос. – Тогда явка в девять утра, такова воля Цезаря, – сделал он уступку фотографу.

И, резко хлопнув дверцей, снова уселся в свой кроссовер.

Выйдя из ангара, Адам направился к металлическому отсеку с ящиками, куда по прибытии были убраны его личные вещи. Солдат протянул ему оружие и снова занял свой пост.

– А мобильник? – удивился Адам.

– Его завтра отправляют в техническую службу. Возврат в течение сорока восьми часов. Приказ генерала.

Адам испытал желание, воспользовавшись своим званием, дать ему хорошенько понять, кто есть кто. Его кулаки бесполезно сжались, потому что единственное, что он действительно мог, – это покориться обстоятельствам. Подошел Самир и сразу заметил, насколько Адам взвинчен.

– Ничего личного, капитан, – заверил его фотограф. – Просто вы в стадии проверки. Подобную верификацию прошли все, кто здесь работает. Я же вам говорил, атмосфера здесь параноидальная.

Они двинулись по полотну аэродрома прочь от ангара, и, только пройдя несколько метров, Адам попросил Самира об услуге:

– Не дадите на минутку свой мобильник? Только позвонить жене. Я не рассчитывал закончить рабочий день среди ночи, так что она наверняка умирает от беспокойства.

Самир посмотрел на него, и Адам впервые прочел в его глазах смесь страха и замешательства.

– Мне очень жаль, капитан. Но я бы не хотел. Вы еще не утверждены. Надеюсь, вы меня понимаете?

Адам заставил себя улыбнуться. Прося об этой услуге, он сильно смахивал на тех типов, что в аэропорту или на таможне умоляют вас пронести их багаж. Недоверие фотографа было оправданным.

– Похоже, пользуясь пристальным вниманием генерала Хадура, лучше как следует соблюдать инструкции. Не волнуйтесь, моя жена может подождать, – беззаботно сказал Адам.