В другой раз Мэнди сватают девушку (внешнее сходство с первым событием – торг). Держа в уме итог первого события, Мэнди торгуется со свахой: «Мне чтоб и девушка была, чтоб и на сносях была!»

Есть шутки, включающие даже три события. Примеры можно найти в анекдотах о Ходже Насретдине. В одном древнем тексте три монаха, каждый по отдельности, то есть в отдельном эпизоде, задают Ходже три вопроса: «Где центр мира? Сколько звёзд на небе? Сколько волосинок в моей бороде?» Или в другом анекдоте Ходжа три раза подходит к кафедре и обращается к собравшимся: «Эй, правоверные, знаете ли вы, о чём я вам сейчас расскажу?»

И сказки, в свою очередь, не всегда сохраняют в сюжете трёхсобытийность. Встречаются короткие бытовые сказки, вобравшие в себя лишь одно событие. Здесь приходится считаться не столько с количеством событий, а с тем, как рассказывается о них. Как писал Г. Баширов, «в любой сказке события излагаются подробно, там основное внимание сосредоточивается на самом событии, на его содержании. А в шутке – по-иному… Основа, то, что делает шуткой, – умное, толковое слово, а в некоторых – искусное, остроумное, достойное стать афоризмом»[35].

Совершенно правильное наблюдение. В самом процессе рассказывания сказки слушатель испытывает эстетическое наслаждение. А вся соль, весь вкус шутки – в её концовке. Здесь недостаточно говорить только о поучительном, остроумном слове, потому что и сказки иногда заканчиваются такими же выражениями. Вся премудрость шутки – в неожиданности концовки. Такое условие совершенно не случайно, поскольку, как показано в теоретических трудах, неожиданность – один из общих законов комизма. «Во всех приведённых нами случаях открытие недостатков окружающих нас людей и другие подобные же открытия только тогда приводят к смеху, когда они неожиданны», – говорит известный советский фольклорист В. Я. Пропп. «Анекдот, – продолжает он, – вызывает у нас смех своим неожиданным остроумным концом. Но тот же анекдот, услышанный во второй или в третий или в четвёртый раз, смеха не вызывает, так как неожиданности уже нет»[36]. На то, что «в неожиданном повороте мысли заключается комизм анекдотов и шуток», указывает и польский учёный Б. Дземидок[37].

При первом знакомстве слушатели до последних слов не знают, чем закончится шутка, потому что итог, ожидаемый по логике рассказа, оказывается совсем не таким, каким его ожидали. Если же соль шутки будет известна заранее, тогда она потеряет свой смысл. Приведём примеры.

«Один человек, отправившийся в лес воровать дрова, услышал посвист и, полагая, что его обнаружил лесник, убежал домой. Вернувшись домой, прислушался – свистят пуще прежнего.

Человек сказал своей жене:

– Запри ворота, не впускай лесника!

Сам быстренько полез в подпол. Свистящий звук всё не прекращался».

Здесь произведение подошло к пику развязки. Кажется, вот сейчас лесник прикажет отпереть ворота, выволочит порубщика из подпола и накажет. Шутка же заканчивается по-другому: нет никакого лесника, его и не было вовсе, а свистит… собственный нос бедняги.

Поскольку неожиданная концовка является необходимым условием шуток, то в поэтике жанра должны быть обеспечивающие это условие специальные средства и приёмы. Один из них – алогизм. То есть между заявленной в произведении ситуацией и поведением героя шутки возникает несоответствие. Алогизм особенно присущ шуткам о дураковатых людях. Такие не могут постичь суть и подлинные причины жизненных явлений и делают неправильные, абсурдные выводы. Поэтому их слова или поступки оказываются для слушателей совершенно неожиданными.