– А напомни, какого ты мутанта убил, Мить?

– Никакого, – отвечал юноша, старательно имитируя огорчение, – пока очередь не подошла. Сами знаете, год не проводились вылазки, очередь скопилась…

Лену позабавил вопрос, заданный отцом. Вся станция знала, что Митя в городе не был. Потом девушка догадалась, в чем дело: Святослав хотел услышать эти слова из уст самого Мити. Понаблюдать за тем, как именно он ответит, с грустью или с радостью, будет ли оправдываться. И вот в мимолетной, но презрительной улыбке, исказившей на миг губы отца, Лена прочла «приговор» своему приятелю.

И Лена расслабилась. В начале беседы девушка сидела, как на иголках. Хмурилась, слушая слова Мити, теребила волосы, кусала губу. Теперь волнение улеглось, Лена откинулась на спинку и закинула ногу на ногу. Она уже знала, что скажет ей отец.

Когда Митя уходил, на лице его играла улыбка. Он был почти уверен, что путь к руке и сердцу Рысевой открыт. Святослав тоже улыбался ему вслед. Но после того как за молодым человеком закрылась дверь, отец скорчил кислую гримасу и процедил сурово:

– Этот Самосвал ребенок еще. Я понимаю, чем он тебя заинтересовал – у него есть то, чего лишилась ты. Ну, тут уж извини. Не все могут жить в полных семьях… Митенька милый, неглупый, вежливый, этого не отнять. Но он не повзрослел. Вообще. И полковник просто так от рейда отстранять не станет.

Лена спорить не стала. Она и сама все видела и все понимала.

На какой-то короткий период времени Мите удалось окружить ее такой заботой и вниманием, что голос разума просто заглох. Не последнюю роль в этом маленьком чуде сыграла еда, которую Митя воровал для нее из столовой. Чудо оказалось хрупким – отец парой коротких, жестоких фраз разрушил эти нехитрые чары…

На следующий день, снова увидев Самохвалова, сияющего, точно начищенный чайник, девушка отвела его в сторону, чтобы никто не мог подслушать их разговор.

– Ты классный парень, Мить, – сказала она. – Добрый, веселый, смешной. Но мне нужен совсем другой человек. Извини. Прощай.

– Может, хотя бы друзьями останемся? – пробормотал, понурившись, поваренок. Он выглядел жалко, точно ощипанный воробей. Его мир словно рухнул в одно мгновение.

– Вряд ли, Митяй, вряд ли, – покачала головой Лена и ушла. Она привыкла если уж рвать отношения, то сразу и навсегда.

Но судьбе было угодно, чтобы в этот раз у нее это не получилось.

Это случилось в конце мая. За месяц до выхода Лены на поверхность.

Меньше всего на свете она ожидала увидеть Митю Самохвалова в тренажерном зале. Слово «спорт» и имя «Митя», казалось, не имеют между собой ничего общего, как лед и пламя, например. И вот, забежав как-то рано утром перед кроссом от «Проспекта» до Новочеркасской в «качалку», как обычно называли эту комнату, Лена так и застыла на пороге. Она заморгала. Хотела даже ущипнуть себя, чтобы убедиться, что уже проснулась, но ничего не менялось.

Поваренок, никогда не отличавшийся физической силой, пыхтя, отдуваясь, обливаясь потом, точно поливальная машина, остервенело пытался поднять невероятно тяжелый груз: двадцать «блинов». Дело не ладилось. Гора грузов чуть приподнималась и тут же падала обратно. Такой вес даже Денис Владимирович ставил себе редко. Но вместо того, чтобы уменьшить нагрузку, Митя продолжал мучиться. На его счастье больше в качалке никого в этот ранний час не оказалось, иначе Митя не избежал бы злых насмешек.

«Это было бы смешно, если бы не было так грустно», – подумала Лена. Она какое-то время наблюдала за мучениями Мити, потом подошла, опустилась рядом на сиденье велотренажера. Наконец, девушка не выдержала и произнесла: