Наша роль как специалиста формируется следующими отношениями:
1. Отношениями с пациентом или группой пациентов;
2. Отношениями с другими людьми в системе, частью которой мы являемся. Эти люди могут быть членами семьи пациента или его коллегами по работе; они могут быть связаны с нами как специалисты того же профиля, коллеги, друзья или как члены нашей собственной семьи.
Сосредоточимся на наших отношениях с пациентами. Иногда наша роль здесь будет включать элементы двусторонних отношений другого типа. В каких-то случаях она будет напоминать роль одного из членов семьи: родителя (бабушки или дедушки) и ребенка, брата и сестры, мужа и жены. Возможны случаи, когда наша роль будет напоминать отношения между учителем и учеником или между начальником и подчиненным. В других случаях мы можем выступать в роли хорошей акушерки, помогающей при естественном, протекающем без осложнений процессе рождения ребенка. Важным элементом любого анализа случая является профессиональная способность распознавать эти роли и их чередование.
Отношения между пациентом и специалистом являются двусторонними: пациентам нужны специалисты, так же как и специалистам нужны пациенты, которые обогащают их опыт, расширяют знания и повышают компетентность. Учась у пациента, мы учимся в самом глубоком смысле этого слова: ведь понимание самого себя – это неотъемлемая часть понимания другого человека.
Одним из главных отличий в отношениях между пациентом и специалистом от отношений между друзьями является то, что они не являются такими же сбалансированными или симметричными.
Именно в начале лечения пациент особо уязвим, часто проявляет зависимость и чрезвычайную внушаемость. Степень зависимости может варьировать. Она, как правило, выше у детей, у пожилых и серьезно больных людей и у психотиков. Степень зависимости сильно, хотя и не абсолютно, коррелирует со степенью доверия. Центральный вопрос терапии связан с сохранением доверия пациента к специалисту по мере того, как растет его независимость. Для многих, особенно в младенчестве и детстве, чувство доверия может усиливаться только при условии развития ощущения независимости, которое зиждется на реальных отношениях. (Известны случаи, когда после продолжительного лечения, иногда через несколько лет после его окончания, возникает иного рода асимметрия отношений между пациентом и терапевтом – пациент заботится теперь о терапевте, который в свою очередь испытывает доверие к пациенту и находится в состоянии зависимости от него.)
Асимметрия в отношениях между пациентом и специалистом отражается в таких вопросах, как ответственность и подотчетность, то есть готовность специалистов брать на себя ответственность за ситуацию и давать отчет о своих действиях другому человеку. Здесь также степень ответственности и подотчетности может варьировать и определяться степенью уязвимости или зависимости пациента, статусом пациента или стадией терапии. При этом ряд случайных событий может иногда причиной стремления к установлению близких отношений.
Подходят ли для обсуждения в процессе терапии все темы, поскольку все они затрагивают взгляды и позиции пациента, или же есть темы (например, политика и религия), обсуждать которые следует очень осторожно, чтобы избежать навязывания своих идеологических убеждений? Насколько велика ответственность терапевта за суицидальные попытки пациента?
И что должен делать терапевт, если ему стала известна конфиденциальная информация, содержащая для кого-либо непосредственную угрозу, – о сексуальных домогательствах, преднамеренном изнасиловании, убийстве или запланированном террористическом акте?