В противоположность представителям механистических теорий Г. В. Ф. Гегель не стремится разложить конкретное на элементарные частицы, наоборот, он закрепляет за ним статус особенного. Разные формы культуры: философия, религия, искусство, государственно-правовые установления – являются конкретным воплощением Абсолюта.

С политической точки зрения справедливо сопоставляют гегелевскую философию права и классические теории естественного права, утверждающие возможность полной гармонии между индивидуальным и общим, между личностью и обществом[74]. Это показывает, что при всем отличии от механической теории Г. В. Ф. Гегель оценивает личность как абстрактную категорию. Личность не является атомом, но это всеобщее понятие, которое получает свое высшее завершение только в государстве. (В этом смысле политическая система Гегеля «есть перевод идей Руссо, мы бы сказали, перевод всего старого естественно-правового натурализма, на язык немецкой идеалистической философии»)[75].

Теория абстрактной личности позволяет ученому изобразить исторический процесс как строго законосообразное явление. История в его системе – поле действия частных интересов, но они являются только средствами действия Абсолюта, где достигается согласование свободы и необходимости. Таким образом, индивидуальная свобода существует только в случае приобщения к всеобщему. Последствием этого подхода является введение исторического процесса в рамки рациональной закономерности. Исторический процесс в системе Г. В. Ф. Гегеля входит в номологические схемы, в которые стремились его ввести мыслители XVIII и начала XIX века, искавшие аналогий в рациональных схемах естественных наук.

В итоге можно сделать вывод, что философская система Г. В. Ф. Гегеля разошлась с натурализмом XVII века: она не ставила своей задачей разложение качества на количественные показатели; она признавала за качественно-конкретным самостоятельное познавательное значение. В этом подход немецкого мыслителя, по мнению Н. Н. Алексеева, близок скорее аристотелевской традиции, воспринятой Г. В. Лейбницем. Но Г. В. Ф. Гегель облек качественно-конкретное в рациональные схемы диалектической логики: «На развалинах царства механики водворилось царство диалектики, математический монизм сменился диалектическим»[76].

Согласно марксистской идеологии вся история есть «история классовой борьбы». Меняются имена борющихся партий: свободный и раб, патриций и плебей, феодал и крепостной, цеховой мастер и подмастерье – все они являются враждующими классами. Притесняемые борются с притеснителями – в этом процессе заключается принцип исторической жизни. Абсолютная ценность состоит в победе пролетариата. С точки зрения материалистического понимания, главная роль в истории отводится экономической жизни, поэтому разделение истории на эпохи должно соответствовать различным формам хозяйства. Отсюда – материалистическое, т. е. экономическое понимание истории.

Генрих Риккерт, не имевший определенных политических пристрастий, критиковал марксистский подход. Придерживаясь материалистического понимания истории, он видел в существенном «подлинную действительность», приписывал всей остальной культурной жизни лишь существование низшей ступени в качестве надстройки. Философ задается риторическим для критической философии вопросом: правомерно ли видеть абсолютную ценность и смысл всего исторического развития в победе пролетариата в экономической области? Можно усомниться в вероятности того, что марксистские принципы (ценности), определенные с партийно-политических точек зрения, пригодны для истолкования смысла всемирной истории