В этой точке рассуждений снова можно обратиться к советскому контексту и пост-советской логике трансдисциплинарности Киященко. Негативную суть советского «идеологического» общества можно увидеть именно в том, что оно на стратегическом уровне превратилось из того, что утверждало стратегию «открытости», в то, что реально оказалось «закрытым». На первоначальном этапе революции 1917 г. утверждалось «открытое» общество-универсум. Большевистский вариант революции продолжался в логике утверждения «открытости». Но в дальнейшем, при утверждении «открытости» на уровне идеологии, реальное общество оказывалось «закрытым». Особенно ясно это выражалось на уровне предельного теоретизирования. Официальная советская философия утверждалась как догматическая система, которая уже задает «сверху-вниз» общие формы жизни и мышления. Разумеется, что такое «единое» должно было становиться объектом критики, идущей «снизу-вверх». Версия философии «открытого» универсума, которая выстраивалась от философии науки (или «философии дисциплин»), должна была утверждаться и как транс-дисциплинарная, и как создающая в качестве продукта единения «транс-единое».
Во-вторых.
Представление о «транс-кумулятивности» выглядит как принцип преодоления другого ракурса «закрытости». «Закрытость сверху» выражается во власти «форм» над тем «материальным» содержанием, которое находится под ними. Но есть «закрытость снизу», которая выражается в нежелании «дисциплин» выходить за пределы своих частных ракурсов зрения на реальность. В проекции на социально-культурное пространство это выражается в нежелании «культурностей» выходить к мировому общечеловеческому уровню бытия. Если «дисциплины» выступают в роли таких «культурностей», то в качестве принципа «открытости универсальному» можно будет выдвигать принцип «транс-кумулятивности». Дисциплинарии должны превращаться в транс-дисциплинариев и философов транс-дисциплинарности.
Глава 3. Гуманология и социокультурная логика модерна
Эта глава является критическим осмыслением той проблематики, которая задана М. Н. Эпштейном в статье «Гуманология: наука о человеке, переступающем границы своего вида»33. Здесь, как и прежде, я буду и анализировать позицию автора статьи, и предлагать тот взгляд на проблематику, который предоставляет разработанная мной социокультурная логика модерна.
Буду называть М. Н. Эпштейна Автором.
1. Вызов «конца мира» и варианты ответа на него. Гуманология как стратегия преодоления «слишком человеческого». Техноинтеллектуальная революция как «посткультурная» революция
Автор задает следующую диспозицию для своих рассуждений.
Во-первых.
«Судьба человека в начале XXI в. все чаще рассматривается под знаком его исторического конца и вступления в эпоху трансгуманизма. Еще в XX в. трансгуманистические движения вдохновлялись ницшевской философией сверхчеловека, а затем постструктуралистской эпистемой «конца человеческого» (М. Фуко). В XXI в. идея исчерпания и преодоления человека получила новый импульс: с одной стороны, в грандиозных успехах технической цивилизации и создании искусственного интеллекта; с другой – в растущей биологической уязвимости человека, что сполна продемонстрировала пандемия. Мы все более переселяемся в виртуальные миры, созданные нами самими.
Сейчас становится все яснее, что медленная эволюция разума в форме человека как биологического вида подходит к новому рубежу – этапу ускоренной эволюции разума в виде информационнокибернетических систем, быстро сменяющих друг друга на основе непрерывно растущих вычислительных и производительных мощностей. При этом возникают три позиции: две из них хорошо заявлены и общеизвестны, а третьей придерживаюсь я сам»