Историческая судьба мировых религий продемонстрировало слияние принципов «мировых освобождающе-объединяющих революций» с логикой социальной системности. Эти религии (их конфессии) устанавливались в качестве официальных религий в социальных системах и получали в качестве условия необходимость оправдывать наличное социальное устройство, которое задавало новое разделение людей, как внутрисистемное, так и межсистемное.

В Хартии трансдисциплинарности можно увидеть современную, постмодернистскую версию мировой освобождающе-объединяющей революции. В чем будет специфика этой революции? Такую специфику можно определить как отсутствие стремления делать глобально-отрицающий шаг. В идеальном действии евангелического христианства человечество должно было превратиться в мировую коммуну (коммуну коммун), объединенную универсалистской этикой и монотеистической религиозностью. В трансдисциплинарном варианте этой революции нет отрицания каких-либо субъектов, их внутренних определений. Есть только глобальный призыв к открытости для универсалистской этики.

Какова эта этика? В христианской версии это этика любви, предполагающая преодоление человеческого эгоизма. Человек должен выйти в некое пост-эгоистическое состояние. Можно ли увидеть нечто подобное в призыве к трансдисциплинарности? Я думаю, вполне. Преодоление «дисциплинарности» вполне можно прочитать как трансдисциплинарное выражение пост-эгоистического состояния. Все субъекты должны быть готовы видеть и уважать «иное» в других субъектах. Они должны так же видеть и уважать «иное» в себе самих. Субъекты должны быть готовы к универсалистскому мышлению и чувствованию, к выходу за пределы всех возможных форм мышления и чувствования. Все это утверждается как принцип, который не позволит кому-то замыкаться на каких-то принципах и организованностях, превращая окружающие его принципы и организованности во «врагов». Если делать акцент на «освобождающей» части постмодернистского действия, то оно должно освобождать от когнитивного, организационного и какого-либо другого «эгоизма» (так как приверженность своим принципам и жизненным формам в противовес другим принципам и жизненным формам и можно считать сутью «эгоизма»). Утверждая глобальный пост-эгоистический переворот, пафос трансдисциплинарности призывает к выходу за пределы всех возможных форм самозамыкания.

Итак, можно считать, что пафос трансдисциплинарности является постмодернистским вариантом пафоса изначального христианства. Если прорисовать предельно общую логику, которая связывала бы мировую революцию христианства с ее трансдисциплинарным вариантом, то промежуточным пунктом должно быть Просвещение. В этой эпохе христианская революция нашла свое второе рождение. В логике Просвещения можно увидеть воспроизведение мировой освобождающе-объединяющей революции. Это логично, ведь Реформация как глобальная революция внутри католической системы мира пыталась вернуться к изначальному христианскому пафосу. Реформацию можно считать глобальной контр-системной революцией в рамках католической миросистемы. Если освобождающий пафос этой революции довести до предела, то получится просвещенческий контр-религиозный пафос. Религия будет распознаваться как то идеологическое основание, которое оправдывает наличную социальность, какой бы она по содержанию не была. Просвещенческий вариант «мировой освобождающе-объединяющей революции» должен объединять уже на контр-религиозном основании. Это и демонстрирует Кант в своей работе «Основы метафизики нравственности». Человек оказывается освобожденным от власти всех внешних для него организованностей и объединяемым на основе только этического категорического императива.