Во-вторых.

Надо обратить внимание на то, что позиция Автора в отношении развертывания «мыследеятельности» и позиция Поппера в отношении научного знания сходны по следующим параметрам:

– диалектика бесконечного обновления;

– индивидуалистическая онтология.

Как у Поппера присутствует диалектика бесконечного обновления – я уже показал. Примерно так же эта идея присутствует и у Автора.

Важно видеть, что у обоих присутствует индивидуалистическая онтология.

Поппер рассматривает научную традицию как сообщество отдельных ученых, отделенных друг от друга в пространстве и времени. Соединяются они только через единство объекта и метода научного познания и единство самого научного знания. Надо обратить внимание, что у Поппера научное знание имеет:

– ценностный аспект;

– технический аспект.

Научное знание ценно не в том смысле, что оно дает возможность знать (а потом и трансформировать-управлять) реальностью. Эта как раз относимо к техническому аспекту. Ценно оно тем, что позволяет вынести за скобки все те мифологически-метафизические представления, которые устанавливаются культурными системами в качестве идеологий (и вообще наполняют собой символическое содержание культурных систем). Можно сказать, что научное знание ценно своим контр-культурным и контр-системным содержанием. Наука оказывается преимущественным способом «критики культуры» и «критики системы». Научное сообщество выступает тем внутренним для культурных систем сообществом, которое создает новый мир и новую истину. Причем такое сообщество логично мыслить как всемирно-космополитическое, как сеть точек, через которую прорастает логика нового мира. (Можно говорить о том, что здесь мы видим еще одно проявление логики «мировой освобождающе-объединяющей революции» модерна).

Отсюда и онтологический индивидуализм Поппера. Предельный контр-культурный и контр-системный пафос заставляет отрицать все культурно-социальные организованности как тем или иным способом заставляющие индивида быть «в культуре» и «в системе». Научное сообщество Поппера можно понимать как соизмеримое с Касталией Г. Гессе. Именно поэтому ученый для Поппера представляет собой отдельную единицу бытия, которая должна быть свободна от какой-либо власти внешних для него символических и социальных организованностей. Онтологический индивидуализм Поппера показывает его полемика с Т. Куном, который ввел в логику научной традиции представление о власти над учеными «научных парадигм». Поппер отвечал Куну, что нет «нормальных» и «революционных» периодов в науке, а есть «нормальные» (не творческие) и «революционные» (творческие) ученые.

Такого же рода ценностный акцент (и сходную индивидуалистическую онтологию) можно увидеть у Автора.

Я уже обращал внимание на то, что у Автора есть два режима мышления о логике мыследеятельности:

– режим индивидо-центристской онтологии (для которого используется «схема мыследеятельности»);

– режим коллективо-центристской онтологии (который использует параметрическое описание коллективных процессов).

Режим коллективо-центристской онтологии используется Автором тогда, когда он передает логику развертывания промышленных революций. Тогда появляются разного рода «циклы», «смены технологических платформ» и т. п.

В остальном Автор использует режим индивидо-центристской онтологии. Конечно, она не так авангардна, как у Поппера. Но, тем не менее, в ней можно видеть выражение того же ценностного пафоса. Автор сходным образом говорит о фундаментальной структуре мыследеятельности, о ее фундаментальной логике, вынося за скобки представления о встроенности индивидов и несложных организованностей в культурно-социальные процессы, минуя логику этих процессов. Здесь видно выражение того же самого пафоса освобождения человека от власти культурно-социальных систем. Индивиды соединяются друг с другом через абстрактно понимаемую культурную традицию. Когда Автор проецирует индивидо-центристскую онтологию на историю, то появляются странные конструкции, подобно определяющему влиянию концепции «ученого незнания» Николая Кузанского на логику развертывания промышленных революций.