Далее можно утвердить, что выбор между материалистической и идеалистической стратегиями не является логическим выбором. Это выбор экзистенциальный (в индивидуальном и коллективном смыслах).

Если иметь в виду, что человек является существом коллективным по своей природе, а сами указанные стратегии являются выбором между приоритетом частей и целого, то экзистенциальный выбор между стратегиями всегда касается положения индивидуального человека в системе мира, выраженной как иерархия систем. Проще говоря, выбор между материализмом и идеализмом касается положения индивидуального человека в целостностях мира.

Целостности мира можно разделить на два уровня:

– целостность универсума;

– целостность общества.

Можно считать, что в логике самоопределения человека характер ощущения/осознания этих целостностей по отношению к себе определяет его экзистенциальный выбор.

Далее можно считать, что экзистенциальный выбор всегда имеет воплощение в логике построения социальности. Общества можно разделить в этом отношении:

– на те, которые построены на стратегии социального материализма;

– на те, которые построены на стратегии социального идеализма.

С другой стороны, трансформация метафизических позиций, возникающая внутри определенных обществ, должна быть связана с логикой развития этих обществ, с тем позитивами или негативами, которые при этом создаются (и которые становятся жизненными вызовами, ответом на которые становятся те или иные позиции). Проще говоря, реализация в обществе материалистической или идеалистической стратегии может превратиться в фундаментальный жизненный вызов, если негатив, создаваемый в процессе развития общества, связывается с соответствующей стратегией.

Это означает, что:

– негатив общества, построенного на материалистической основе (если он связывается в сознании с этой стратегией), должен порождать в качестве ответа утверждение идеалистической стратегии;

– негатив общества, построенного на идеалистической основе (если он связывается в сознании с этой стратегией), должен порождать в качестве ответа утверждение материалистической стратегии.

Так мы получаем идеально-типическую антитетику, которую можно положить как основу для социально-исторической эволюции.

Теперь можно связать представление о материалистической и идеалистической онтологических стратегиях с представлением об антропоцентрической и контр-антропоцентрической мировоззренческих стратегиях, о которых я говорил ранее. Их можно так сопоставить друг с другом:

– материалистическая стратегия будет соответствовать антропоцентрической стратегии;

– идеалистическая стратегия будет соответствовать контр-антропоцентрической стратегии.

Это соответствие нетрудно себе представить, если иметь в виду, что идеализм как мировоззренческая стратегия всегда утверждал приоритет универсального целого над теми расчленениями, которые соответствуют эмпирическому миру. За такой позицией нетрудно увидеть экзистенциальное стремление «возвысить» понятие об истине над тем множеством истинностных претензий, которые есть в реальном земном мире и которые создают жизненные противоречия (в предельном варианте – войну всех против всех). Чем больше жизненный контекст будет демонстрировать реализационный негатив жизнеустройства, основанного на истинностном плюрализме разного характера и масштаба, тем более сильным будет вызов, ответ на который будет склонять в сторону идеалистической/контр-антропоцентрической стратегии. Представление о мировом целом как предзаданном человеку (в виде Космоса, Бога или чего-то еще) является традиционным способом ответа на уровне мировоззрения на вызов негативно понимаемого антропоцентризма.