Исследования Д. Ламберта, А. П. Окладникова, Э. Б. Тайлора, многих других ученых показывают, что концептуализация смерти началась уже на самых ранних этапах человеческой истории. Предметный символизм захоронений раскрывает внутреннюю логику первобытного дискурса смерти. Именно смерть заставляла людей осознавать, что человек – это не только тело. Опыт общения не позволял поверить в полное уничтожение человека, который только вчера еще был жив, говорил, действовал, ел, работал. При этом социальные связи были настолько прочными и настолько живыми, эмоциональными, что психологическая связь с умершим не разрывалась, в сознании близких, членов рода он продолжал жить, только отдельно от своего тела. Отсюда проистекало сознание необходимости сохранить тело для отсутствующего человека – на тот случай, когда оно ему опять понадобится.

В эпоху раннего неолита возник новый тип погребений: тело умершего укладывалось в позу эмбриона [Окладников 1941, 1950, 1955]. Известный ученый К. Клемен описывает воззрение, существующее у многочисленных народностей Австралии, Океании, Азии, Африки, Америки и даже Европы. Таким образом, отношение к смерти базируется на вере, что души умерших входят в материнское лоно и заново рождаются [Клемен 2002, с. 14]. Соединяя конец человеческой жизни с ее началом, первобытное мышление символически утверждает победу над смертью.

В мифологии многих народов закреплено предание о том, что изначально смерти не было, но по какой-то причине она вошла в мир[13]. В качестве причины смерти могут фигурировать ошибка, оплошность или какая-то провинность людей, распря богов между собой, их злоба на людей, опасение конкуренции со стороны людей и т. п. Очень широко распространены предания о том, что когда-то люди, старея, сбрасывали старую кожу и вновь становились молодыми, но потом утратили такую способность. Во всех этих мифах смерть выступает как случайное и противоестественное явление.

Археологически доступные формы погребений, начиная с эпохи раннего палеолита, свидетельствуют о том, что концепт смерти в сознании людей этой эпохи наряду с представлениями о прекращении физического существования человека включает и такие смысловые составляющие, как вера в продолжение его существования в каком-то ином мире или ином состоянии, вера в возможность со стороны живых содействовать улучшению положения человека в загробном мире, а также вера в его будущее возращение к жизни во всей ее полноте, что, впрочем, тоже зависит от степени заботы об умершем со стороны его сородичей.

Заботливость, проявляющаяся в устройстве погребений, значительность затрачиваемых при этом материальных и временных ресурсов свидетельствуют о глубокой убежденности в возможности живых повлиять на загробную участь умерших, изменить ее к лучшему и об огромной заинтересованности в этом. Древние люди повсеместно проявляли желание и готовность жертвовать свой труд и свое время ради блага своих умерших родичей, что говорит о высочайшей степени социальной сплоченности этих людей, возможном, пожалуй, лишь для общества, мыслящего по законам партиципации.

Собственно, в этом и проявляется сила традиции. Она дает человеку непоколебимую уверенность в будущем. В некоторых доисторических культурах поражают те колоссальные усилия, которые затрачивались древними людьми ради обеспечения бессмертия для своих родичей, а тем самым и для самих себя: это и гигантские сооружения мегалита, и наскальная живопись пещер верхнего палеолита [Ocko, Roseirfeld 1967; Powell 1966, p. 31–72; Maringer 1960, p. 97–100], и погребальная культура Древнего Египта, являющая нам наиболее сложную и развитую символическую систему с многоуровневой иерархической структурой.