Необходимость социально-философского исследования, раскрывающего объективные закономерности социальной обусловленности концептуализации смерти в сознании людей и целых социальных организмов, давно назрела. Для современного общества характерен повышенный и не всегда здоровый интерес к смерти. В настоящее время существует обширнейшая литература, в которой смерть рассматривается в самых разнообразных ракурсах, причем список публикаций на темы смерти весьма активно пополняется. Однако существующая потребность именно в социально-философском анализе концептуализации смерти, выявлении социальной обусловленности этого процесса, как и его социально значимых результатов, остается неудовлетворенной.

Это указывает на несомненную актуальность и, можно так сказать, вечность рассматриваемой проблемы. Это обусловлено следующими причинами:

а) высокая значимость социальной составляющей в восприятии человеком объективного факта своей смертности, социокультурная природа концептуализации смерти в сознании общества и индивида;

б) философская проблема поиска смысла жизни, ключевая тема рефлексии во все времена, неразрывно связанная с восприятием смерти;

в) значимые социальные результаты и последствия концептуализации смерти, влияние сформированного социальной группой, обществом концепта смерти на формы и характер протекания социальных практик, состояние социальных институтов и социальной структуры общества.

Приступая к исследованию концептуализации смерти, необходимо установить методологические основания такого исследования, определив место используемых понятий в категориальной системе социально-философского знания и наметив основные методологические установки, которыми будем руководствоваться в ходе исследования.

Принимая за основу социально-философский взгляд на общество как на организационную форму деятельностного воспроизводства социального, автор вслед за К. Х. Момджяном выделяет четыре типа совместной активности людей, необходимые для самодостаточного существования человеческого коллектива. Это четыре типа совместной деятельности, образующие четыре сферы социального: духовную, организационную, социальную и материально-производственную [Момджян 1997, с. 360]. Автор также исходит из положения о том, что перечисленные четыре типа совместной деятельности и соответствующие им сферы общественной жизни воспроизводятся в любом исторически конкретном типе общества, образуя его подсистемы, сферы общественной жизни. Иными словами, по отношению к любому уровню развития общества, любому социальному строю можно сказать, что в этом обществе «производство опредмеченной информации образует духовную сферу общества, создание и оптимизация общественных связей и отношений – его организационную сферу, производство и воспроизводство непосредственной человеческой жизни – социальную сферу и, наконец, совместное производство вещей образует его материально-производственную сферу» [Момджян 1997, с. 360].

Все четыре сферы общественной жизни, являясь подсистемами единой системы-социума, неразрывно связаны между собой, причем эта взаимосвязь носит не только функциональный, но и субстанциальный характер, проявляясь не только во взаимном функциональном воздействии этих сфер друг на друга, но и в существовании феноменов, относящихся одновременно к разным сферам.

Онтологической основой этого субстанциального единства сфер общественной жизни является субстанциальное единство человеческого общества или, попросту говоря, единство родовой природы человека. Если в самоопределении своих социальных действий человек выступает как свободное существо, то он, будучи одновременно с этим и природным существом, не может реализовать свою свободу иначе, чем путем учета в своей деятельности объективных условий и ограничений. Именно в этом состоит восходящая к Б. Спинозе классическая концепция свободы как познанной необходимости.