Наставник объяснял мне, что мы загоняем свои души в рамки еще с рождения с помощью трех злейших врагов человеческой природы: лень, прелесть, + что то личное. У меня этим «личным» была и остается жалость к себе. Прелесть это слово, которое использовал я, мой наставник и еще несколько его учеников. В XIX веке использовали слово «помешательство» или более редко «дурман».

Еще несколько слов хочу сказать Вам о символе нашей Школы – «три великих квадрата». Мой Наставник называл его «Матрешка Судьбы». Я решил изобразить их на красном фоне и отделить тенями.

Разорванная рамка по центру говорит, что человек способен самостоятельно, немного подсуетившись и попотев, сломать ограничивающие его восприятие убеждения и добиться большего. Этот опыт имеют все люди на земле. Затем человек попадает во второй сектор. Его ломают уже единицы. Этот подвиг дает человеку ресурсы для создания Великого Деяния. Но и после него будет новый сектор. Его всегда изображают в виде кусочка линии, что напоминает нашему разуму о его ограниченном восприятии. Это нечто такое, что находится за пределом человеческой природы. Получить возможность осознать себя за пределами этих двух последних рамок, и есть задача Методики Полного Освобождения.

Вот, пожалуй, и все что бы мне хотелось сказать вам в качестве вступления. Примерно туже информацию я получил в первый день в Школе. В заключении Наставник рассказал мне одну причту и велел подумать над ней. Спустя месяц, мы увиделись с ним снова.

Пока я высказывал Наставнику свои гипотезы «суша его мозги», он несколько раз ложился на стол от смеха.

Мой Наставник назвал эту причту «Выбор, как всегда». У меня дома хранятся наброски по сюжету этой причты. Рисунки и схемы разных техник лежат рядом со мной на столе вместе с несколькими толстыми тетрадями, исписанными за время обучения в Школе.

Молодой африканец Мулу жил в бедности, хуже которой быть просто не могло. Ему приходилось каждый день по нескольку раз преодолевать большие расстояния к общественному пруду, расположенному возле небольшой деревни. Там он умывал свое тело и от туда же пил воду. Днем Мулу работал на стройке. В его обязанности входило месить глину и присматривать правильно ли сохнут кирпичи. Так продолжалось сорок лет. Однажды, при постройке нового дома на него напали разбойники и жестоко избили. Но африканец даже не думал оказывать сопротивления, да и красть то у него, как мы понимаем, было нечего.

Вечером, когда надсмотрщик приехал принимать работу, он увидел что Мулу лежит в луже запекшийся крови возле большого бесформенного куска глины. Убедившись, что Мулу еще жив, надсмотрщик сходил к берегу реки и принес воду во фляге. Он омыл раны африканца и дал ему напиться. Придя в себя Мулу широко улыбнулся, стер кровь с лица, и поблагодарил своего господина. Надсмотрщик не знал языка местных племен, поэтому ничего не ответил. Он подозвал к себе слугу, присматривающего за верблюдом, и приказал ему завтра же заменить африканца новым молодым рабом. Подумав, что бедному Мулу теперь совсем нечем заняться, из жалости надсмотрщик положил у его ног свой кинжал, который носил с собой для охраны от разбойников. Рядом с кинжалом он положил один банан, намекая, что раб может добывать фрукты с деревьев, растущих неподалеку. Посмотрев на кинжал и банан, Мулу громко разрыдался, стал кричать и кидаться камнями в воздух.

Утром грустный Мулу плелся по выжженной солнцем тропинке, соединяющей пруд и небольшую деревню, где он жил. Из его глазниц стекала густая черная кровь. В правой руке он сжимал связку бананов, а в левой кинжал. Почему-то бедный африканец Мулу выколол себе глаза.