Общность чувства и чувство товарищества равно представляют собой интенциональные ответы. Они предполагают схватывание объектов, которыми порождается чувство. В общности чувства два или более человек сходным образом отвечают на один и тот же объект. В чувстве товарищества первый человек отвечает на некоторый объект, а второй отвечает на явленное чувство первого. Так, примером общности чувства может служить скорбь обоих родителей по умершему ребенку, а чувство товарищества будет испытывает третий человек, тронутый их скорбью. Другой пример: в общинном богослужении общность чувства имеет место постольку, поскольку поклоняющиеся Богу сходным образом затронуты Им; а чувство товарищества имеет место постольку, поскольку некто побуждается к поклонению Богу молитвенным настроем других людей.

В противоположность этому, психическое заражение и эмоциональная идентификация имеют не столько интенциональную, сколько витальную основу. Психическое заражение означает, что мы разделяем эмоцию другого, не отдавая себе отчета в объекте эмоции. Человек ухмыляется, когда смеются другие, даже если не знает, чему они так веселятся. Человек становится угрюмым, когда другие рыдают, даже если не знает причины их горя. Наблюдающему за больным передается чувство острой боли, выраженное на лице страдальца. Видимо, именно такое заражение служит механизмом массового возбуждения во время паник, революций, бунтов, демонстраций, забастовок: во всех тех случаях, когда исчезает личная ответственность, порыв берет верх над здравомыслием, снижается уровень интеллектуального мышления и преобладает готовность подчиняться лидеру. Нет нужды говорить, что подобное заражение может провоцироваться преднамеренно, подготавливаться, эксплуатироваться политическими активистами, предпринимателями, религиозными и особенно псевдорелигиозными лидерами.

В эмоциональной идентификации констатируется либо недоразвитие личностной дифференциации, либо возвратное движение от личностной дифференциации к витальному единству. Недоразвитие дифференциации фундаментальным образом выражено в эмоциональной идентификации матери и младенца. Кроме того, оно проявляется в идентификациях примитивной ментальности, а также в серьезности игры маленькой девочки в куклы: она идентифицирует себя с матерью и в то же время проецируется себя в куклу. Возврат от дифференциации у Шелера иллюстрируется разными способами. Он имеет место в гипнозе. Он также имеет место в сексуальном контакте, когда оба партнера временно отрешаются от своей индивидуальности и сливаются в едином жизненном потоке. В групповом сознании члены группы идентифицируют себя со своими лидерами, а болельщики – со своей командой; в обоих случаях группа сливается в единый поток инстинкта и чувствования. В древних мистериях мист в состоянии экстаза становился божеством, а в сочинениях позднейших мистиков нередко описывается опыт, окрашенный в пантеистические тона.

Помимо интерсубъективности действия и чувствования, имеется также интерсубъективное смысловое общение. Я хочу проиллюстрировать его, обратившись к феноменологии улыбки. Непосредственным источником этой феноменологии послужила моя записная книжка, а вот ее отдаленных истоков я проследить не в силах.

Итак, во-первых, улыбка имеет смысл. Это не просто определенная комбинация движений губ, лицевых мышц, глаз. Это смысловая комбинация. Этот смысл именуется улыбкой именно в своем отличии от насупленности, хмурости, пристального или осуждающего взгляда, хихиканья или смеха. Именно потому, что мы все знаем о существовании этого смысла, мы не разгуливаем по улицам, улыбаясь каждому встречному. Мы сознаём, что нас могут неправильно понять.