– Виноват, Оскар Вильгельмович. Партия выиграна, не изволите расплатиться?

Скорчив козью морду, фон Штайндлер протянул рубль.

В кабинете Троекрутов долго пил воду из стакана, разглядывая Ардова.

– Давно вернулись в Петербург? – наконец поинтересовался он.

– Два дня назад. C огромным желанием приносить пользу Отечеству.

В прозвучавшей фразе не было ничего необычного – пристав и сам любил пройтись на тему судеб Отечества и его недремлющих врагов. Но одно дело – разглагольствовать об общественном служении где-нибудь на приеме у генерал-губернатора, и совсем другое – в обычной, так сказать, жизни. Словом, было в облике этого соискателя места агента сыскного отделения что-то странное, необычное. Счесть его за сумасшедшего, может быть, и не было оснований, но бледный цвет лица, круги под глазами, некоторая нервозность во всем облике вполне обоснованно внушали опасение.

– А со здоровьем у вас как, господин Ардов? У нас тут сами видите – не санатория. Работаем, как говорится, на износ. И в зной, так сказать, и в лютый холод…

– По мнению врачей, я совершенно здоров, – твердо ответил Ардов, глядя в глаза приставу. Подумав, он добавил с многозначительной интонацией: – И очень вынослив физически.

Троекрутов мелко покивал, оставаясь в растерянности.

– Очень… Это очень хорошо… – пробормотал он. – Выносливость в нашем деле – наипервейшее, можно сказать, качество… Да-с, наипервейшее…

Пристав сделал вид, что что-то ищет в бумагах на столе.

– А опыт? – вдруг спохватился он.

– Простите?

– Опыт подобной службы у вас имеется?

– Опыт?.. Опыта нет. Но я…

Троекрутов выдохнул с облегчением:

– Ну вот видите, Илья Алексеевич! Опыта у вас нет. Не обессудьте, но вынужден вам отказать.

Пристав встал и протянул обратно заявление. Кажется, сейчас он готов был расцеловать посетителя.

– Опыт в нашем деле – вещь обязательная. Иначе как же вы предполагаете преступников-то ловить? Тут одной выносливостью не возьмешь!

В ответ на это Ардов извлек из кармана новую бумагу:

– Совсем забыл. У меня рекомендация.

Троекрутов жалобно посмотрел на собеседника, автоматически покрутил ус и опять опустился в кресло, углубившись в изучение документа.

– Вы что же, знакомы с господином обер-полицмейстером? – наконец, оторвавшись от бумаги, обреченно спросил он.

Эту рекомендацию час назад вынесла из высокого кабинета княгиня Баратова. Передавая ее Ардову, Анастасия Аркадьевна попыталась предпринять еще одну попытку отговорить крестника:

– Полиция – это, конечно, достойное поприще, но… в глазах общества… – она запнулась, не зная, как бы поделикатней выразить мысль, что в приличных кругах служба в полиции не считается благородным занятием. – Почему бы вам не пойти по стопам батюшки? Я могу попросить господина обер-полицмейстера составить вам протекцию в Министерстве финансов. Согласитесь, это совсем другие перспективы…

– Нет! – Отказ прозвучал чуть резче, чем следовало бы. Почувствовав это, Ардов попытался смягчить интонацию: – Вы правы, Анастасия Аркадьевна, это выглядит странно. Но именно в Европе, на чужбине, я осознал всю важность служения Отечеству. Всем сердцем я хочу помогать людям – в самом эпицентре людского горя и страдания.

Анастасия Аркадьевна внимательно посмотрела на Ардова, пытаясь определить его душевное состояние. Кажется, он и вправду поправился. Хотя цвет лица не назвать здоровым. Да и в руках имеется едва приметная дрожь.

– Чувствую себя великолепно, – поторопился заверить Ардов. – Воды Бадена творят поистине чудеса! Я бодр как никогда.

– А врачи? Что говорит доктор Лунц? Как он отнесся к вашему отъезду?