– Нет, мне некогда. В школе задают много сочинений, так что в основном я трачу свой скромный творческий потенциал на них, – ответил Мефодий.

– Мой сын тоже пишет сочинения. Недавно, скажем, ему задали написать эссе, а вы, юноша надеюсь, знаете, что такое эссе…

– Смею надеяться, что да, – кивнул Мефодий.

Вот знаешь, что самое страшное, Люциус, что он не издевается, а отвечает честно, – я выразительно посмотрел на свою псину.

– Так вот, учитель русской словесности задала моему Яше написать эссе на тему «Я окунулся в век Екатерины». Если вы знаете, в Зимнем идет выставка «Величественный век Екатерины».

– Еще бы, – тихо ответил Мефодий.

– Так вот, Яков должен был написать свои впечатления от этой выставки. Он и написал. Из серии «Катя клевая, Потемкин потешный, Орлов – просто ор, все было зашибись, особенно треуголки». Сопроводил текст фотографией, потому что лениво писать подробнее. Разумеется, никаких признаков эссе этот, с позволения сказать, текст не носил. Но учительница поставила ему неплохой бал, так что…

Я замолчал, увидев, что Мефодий явно меня не слушает. Его мысли были очень далеко.

Я открыл было рот, чтобы попрощаться и оставить юношу наедине с его воспоминаниями, когда он внезапно спросил:

– А что написали вы?

– О, я написал нечто больше похожее на то эссе, которая жаждала увидеть Элеонора Феликсовна. Я отметил натуральность Екатерины, хотя и посетовал на некоторую шаблонность в ее внешности.

– Она очень похожа, – тихо произнес Мефодий.

О, безусловно, вам виднее, юноша, у вас наверняка высокий бал по истории, куда там мне и моей собаке.

– Разумеется, – вслух согласился я.

Мефодий снова задумался, и я вежливо попрощался с ним, пожелав успешно сдать экзамены.

– Странный юноша, – сказал Люциус, едва Мефодий отошел на расстояние, не дающее ему возможность услышать наше обсуждение.

– Ты тоже это заметил, милый Люц, верно? – охотно согласился я.

– Это же очевидно, Сев. Разговаривает умно, одевается неважнецки.

– Да, как-то безлико, бедно и сердито, – согласился я.

– По всем признакам – аскет и девственник, – фыркнул Люц.

– Ты тоже так думаешь? – усмехнулся я. – И что же, это по-твоему порок?

– Нет, это редкость в наш распущенный век, уважаемый хозяин. Но очень настораживающая редкость.

*

Он часто думал, что служба в храме была такой же, как и сто, и триста, и больше лет назад. Также, как и сейчас, в храме стояли прихожане, а святой отец правил службу. И тогда, и сейчас звучали молитвы, крестились женщины, снимали шапки при входе в храм мужчины, прижимали к себе малышей молодые мамочки, принесшие своих чад на причастие. Потрескивали тонкие свечи.

Так было и в тот год. В храме появился новый батюшка, отец Василий. Кажется, весной, сразу после Пасхи. Он не знал, как его зовут. Поэтому он назвал свое имя, когда подошел к причастию.

–Даниил.

***

Шло время, но Лилия по-прежнему не могла решиться поговорить с сыном по поводу меня. Чем больше она думала о нашем совместном проживании, тем боль ше рушился привычный ей мир. Я лично никакой проблемы не видел: ей нужна отдельная комната для уроков – я буду жить в проходной комнате, называемой зал, у нее никогда не было домашних животных – но Люциус чистоплотнее многих людей, как мы будем формировать семейный бюджет – я могу просто вас содержать, ах это не спортивно и унизительно, что ж, я просто доложу свою часть в общую кассу. В принципе, я сам могу поговорить с Метом и вручить ему новенькую модель утела на вселение, и спорю на месячный доход от моего блога, что Мет не будет возражать против счастья своей мамы в лице вашего покорного слуги. Но Лилия все усложнила, а я терпеливо ждал.