– А что, сегодня был День Талисманов? – перебиваю я, глядя на Айи и сгорая от зависти. Я сразу узнала в ней мохноногого сычика – милейшую из маленьких сов. Конечно, мне известны все разновидности животных-талисманов, которыми могут обзаводиться ученики: первые полтора года в Академии я только и мечтала, что когда-нибудь у меня будет свой. Правда, я так и не сумела сделать окончательный выбор между совой, хорьком или ёжиком. Ну и в конце концов оказалось, что это не важно, потому что, само собой, ЛЯПам талисманы не полагаются. Правда, я теперь постоянно общаюсь с говорящей лисицей, но я не могу считать ее своей. Может, если бы Зуки был моим, он бы задирал меня пореже.

– Видела бы ты церемонию, – щебечет Юна, ероша пальцем пёрышки на пёстрой грудке Айи. – Все семиклассники были там, весь поток!

– Ну, не совсем весь, – хмыкаю я.

Юна смиренно вздыхает.

– Я не хотела сказать ничего такого, Кара. И вообще, не будем больше об этом.

Теперь моя очередь вздыхать. Мы с Юной делим одну комнату с того самого дня, как обе впервые оказались в Академии, поступив в пятый класс. Одно время мы очень дружили, но, когда меня выпнули в уборщики, отношения стали более натянутыми. Не представляете, до чего это тяжело: сидеть в сторонке и неделю за неделей смотреть, какими интересными вещами занимается Юна. Разумеется, она в этом не виновата. Я смотрю на её разом приунывшее лицо, и мне становится стыдно, что я не проявила достаточного энтузиазма насчёт ее великого дня.

– Прости, Юна, – говорю я. – Ты же не виновата, что я бездарь.

– Не говори так, – строго велит она, и её медово-карие глаза сердито вспыхивают. – Это оскорбительно.

– Для… меня?

– Для Блаженных, – поясняет Юна. – Ты же всё-таки учишься в школе волшебников! Даже если тебе тут не нравится.

Я краснею и чувствую, как вспыхивают мои веснушки. Я не могу творить чары достаточно сильные, чтобы мои щеки засветились от магии… но от неловкости? О, тут я чемпион.

– Мне тут нравится, – неубедительно бормочу я. – Но ведь Блаженные не знают, что мы существуем. Значит… ну, просто по определению… они никогда не услышат, что я о них говорю, и не обидятся.

– Я всего лишь хочу сказать, что тебе следует испытывать хоть немного сострадания к другим, – наставительно заявляет Юна и вместе с Айи отворачивается от меня.

Я знаю, что Юна вовсе не старается говорить со мной свысока, но мне трудно воспринимать ее тон как-то иначе. С тех пор как я заделалась ЛЯПом, этот спор повторялся у нас бесчисленное множество раз. Впрочем, я готова признать, что в чем-то она права. К тому же она недавно покрасила волосы в серебряный цвет, а это усиливает впечатление, что она не просто говорит, а вещает с мудрым видом.

– Ладно, давай расскажи мне лучше про талисманы, – прошу я. – Мне хочется послушать.

Она оборачивается, и ее губы чуть трогает улыбка надежды.

– Правда?

Я плюхаюсь на кровать и киваю.

– Там были самые разные животные – жабы, вороны, даже скунсы! – Юна краснеет от удовольствия, вспоминая. – Нас всех вызывали вперед, одного за другим. Нужно было сесть на пол и мысленно послать призыв. Первое существо, которое откликнется на твой зов, станет твоим талисманом.

Я сдерживаюсь изо всех сил, пытаясь проглотить свою жгучую зависть. На вкус она как прокисшее молоко.

– Совы лучше всех, – говорю я, любуясь Айи. Ее огромные глаза совершенно прекрасны.

– Я тоже так считаю, – говорит Юна, поглаживая грудку Айи. – Они могут приносить разные вещи, доставлять послания… только нужно их обучить, конечно. А Симона Хантер получила скорпиона, представляешь? Бр-р-р…

– Самое то для нее, – фыркаю я.