Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Квиббл заговаривает снова.

– Казуки и Августо не видели ничего, соответствующего твоему описанию, – изрекает он. Он всегда и всех называет только полными именами, и неважно, нравится им это или нет.

О, какая неожиданность: он мне не верит. Вероятно, меня засунули в программу ЛЯП, потому что я из семьи Блаженных, но, на взгляд Квиббла, мне едва хватает магической квалификации, чтобы махать метлой, не говоря уже о том, чтобы распознать ядовитого монстра из остаточной магии, даже если он попытается вцепиться мне в лицо. В его глазах я всегда буду строптивой неудачницей, которая пробралась в его департамент против его воли. Но сейчас я не намерена сдаваться без боя.

– Их не было со мной наверху! – протестую я, после чего оборачиваюсь к моим так называемым товарищам и обжигаю их пылающим, как пасть дракона, взглядом. – Хотите сказать, что я все это выдумала? Тогда куда же, по-вашему, подевалась моя метла?

– Не знаю, – хмурится Густо.

– Насколько я тебя знаю, ты могла ее просто выкинуть, – не остаётся в стороне Зуки.

– С чего бы мне это делать? – возмущаюсь я.

– Может, с того, что ты любишь полодырничать? И часто врешь? – парирует тот.

– Ничего подобного, – не соглашаюсь я.

– А кто в конце прошлого года подсунул дикую магию в шкафчик Райана Канга? Не ты, что ли? – напоминает мне Густо.

– Я этого не…

– Я сам видел, – перебивает меня Густо. – А потом шкафчик взорвался.

Я пытаюсь сдержать смешок, но он все-таки прорывается.

– Ладно, пускай, но он это заслужил. Он дразнил нас ЛЯПами.

– Мы и есть ЛЯПы, – вздыхает Густо.

– Тут важно, как он это говорил, – пожимаю плечами я.

– А потом ты всё свалила на Густо, – влез Зуки.

– Потому что он выдал меня! – возмущаюсь я. – А ведь мы должны действовать как одна команда!

– Вот именно, – буркает Густо. – А потом мне пришлось убирать. Только потому, что ты была слишком занята, пытаясь пробраться в конюшню единорогов…

– А почему это туда разрешается ходить только старшим? – Я не могу сдержать негодования. – В смысле, раз уж мы уборщики, так и единорожьи волосы тоже полагается подметать нам, разве не так?

Густо не отвечает. Он гримасничает, не в силах отвести взгляда от нашего наставника, который уже накрутил свой единственный подбородочный седой волос на палец. Этот волос Густо просто бесит. Он то и дело твердит, что однажды ночью прокрадётся в покои Квиббла и выдернет его, но, честно говоря, я бы никому не советовала прокрадываться в частные владения волшебника. В Академии поговаривали, что прошлой весной, когда Ариэль Моралес вломилась в лабораторию профессора Скэй, чтобы подправить свои оценки за трансфигурацию, следующую неделю ей пришлось провести в виде тритона. Для ясности: это значит, что она просидела семь дней в террариуме, питаясь червями. Наверное, с тех пор она и стала вегетарианкой.

Густо встряхивает головой и снова переключает внимание на меня.

– Ты вечно жалуешься, когда нам поручают новую магическую уборку. Вечно опаздываешь. Вечно пытаешься отвертеться от работы. Давай говорить прямо, Кара. Ты… ты сачкуешь.

В его исполнении это слово звучит, как тягчайшее оскорбление в мире. Ему, как и Зуки, следовало бы поработать над своим словарным запасом. Но в данный момент я чувствую себя уязвимой, так что нанесённая обида попадает в болевую точку.

– Это… это было ещё в прошлом году, – бормочу я, запинаясь. – А в этом я…