Эрио отмахнулся, показывая, что вовсе не злится.

— Говоришь, хотели развлечься? Она же меченая, с ними положено развлекаться. Вот видишь, Желан, я говорил тебе, что меченые — похотливые существа. Хочешь не хочешь, а полезешь к ней в постель. Завлекла трёх парней, а потом начала сопротивляться, набивая себе цену. Тварь — она и есть тварь. Значит, любиться в подвале для неё самое милое занятие?

— Милорд, а вдруг всё не так, как вы думаете? — осторожно спросил Яреб.

— Ах, вот только защищать её не надо, — злобно искривил губы Эрио. — Девушку забрать сегодня же. Проберись в её дом ночью, Яреб. Думаю, с калекой ты и один справишься. Юко мне нужен здесь. Впрочем, порталица поможет. Только не сюда её ведите, а в Тёмный замок. Заприте меченую в подвале, но выберите темницу получше.

— Милорд, дозвольте возразить. Милена юна и хрупка…

— Рех, — перебил король, поднимая руку вверх. — Заутра сам буду в Тёмном замке. И не разговаривайте с ней попусту. Это ни к чему. Всё, идите.

***

Мила зашла в квартиру и понадеялась тихонько просочиться в свою комнату, только этому не суждено было случиться. Не успела она снять обувь, как рядом раздался крик мамы:

— Мила, что за мужики странные с тобой были?! Ты что, в готы записалась?! Или в секту какую попала?! Конечно, такую, как ты, легко обдурить! Кто это был, Мила?!

— Мам, меня хотели избить, а тот мужчина мне помог. Если с ним был кто-то ещё, я же не видела. Почему я всегда виновата? — возмутилась Милена.

— Да всё она врет, мам, — раздался голос сестры. — Ты же сама этих мужиков видела. Одеты странно и волосы у всех в чёрный цвет крашены. Так только готы ходят.

— И не обязательно. Подумаешь, чёрный. Может, натуральный цвет. Слишком старые они для молодёжной субкультуры. Всем за тридцать на вид. Мне друг сказал, что видел её с разными мужиками. Мила — шлюха, — заявил Саша.

— Это правда?! Это правда, Мила?! Какой ты пример подаёшь сестре?! Что мы скажем родне, если узнают?!

Мать начала кричать, Милена в ответ оправдывалась. Мама, разумеется, больше родному сыночку поверила, чем приёмной дочери. Крикнула, чтобы не смела лгать, и впервые в жизни отвесила пощёчину. От неожиданности Мила пошатнулась, но упала в объятия отца, который открыл входную дверь.

— Что происходит?! Милена, с тобой всё в порядке?

Мать снова стала кричать всякие обидные вещи, что не потерпит в доме продажных девок, чтобы Мила убиралась жить в деревню к бабушке. Отец прижимал её к себе и говорил, что не верит в эту чушь. Милена едва сдерживала слёзы. Папа отвёл её в каморку, потом принёс молока и любимого печенья.

— Я поговорю с ней, не переживай, — отец погладил её по голове и ушёл.

Это странно, но мысленно Мила продолжала называть их мама и папа. Может, по привычке?

Она выпила молока, переоделась и легла на кровать, беззвучно плача. Было так плохо и обидно. Больше обидно — из-за того, что её настоящие родители бросили в лесу умирать. За что? За то, что родилась инвалидом? Но ведь можно было в детском доме оставить. А эти… Папа ещё верил ей, а вот мама в спорах с сестрой и братом доверяла всегда им.

Милена всхлипнула. До слуха донеслись голоса — это ругались родители. Из-за того, что девушка не видела, слух у неё был обострён. К тому же, она с первого раза запоминала голоса. Учитель музыки говорил, что у Милы почти идеальный слух. Она могла бы стать музыкантом, если бы не болезнь.

Родители кричали. Мама просила увезти Милену к её родителям в деревню или в соседний город к родителям отца: мол, шлюхе не место в её доме. Девушка подавила очередной всхлип. Взяв телефон, голосом набрала смс Виктору. Попросила, чтобы он забрал её завтра в питомник. Спросила, сможет ли пожить у него.