Это было до шрамов и до того, как отец Матильды оставил семью. Теперь казалось безопаснее ни к кому не приближаться. В мире Матильды не осталось места дружбе, которая не была бы создана в котле.

– Да, миллион раз спасибо, – сказала Матильда, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Матильда?

– Что еще? – вздохнула она.

– Что случилось? – спросила Эрин, мягко покачав головой и заглянув в глаза Матильды.

Девушка нахмурилась, посмотрела на бывшую подругу, затем закатила глаза.

– Мы же не будем делать это снова, не так ли? – сказала она, скрестив руки на груди. – Как я уже тебе говорила, мы просто отдалились друг от друга. Такое иногда случается, – она открыла дверь, чтобы убежать, но Эрин встала перед ней.

– Я не про нас. Я перестала задаваться вопросом, почему ты вдруг перестала быть моим другом много лет назад. Я имею в виду, что с тобой случилось? Почему ты такая… злая?

Матильда оглянулась на Эрин и почувствовала, что возвращается на несколько лет назад, когда они виделись здесь и строили планы перед этими зеркалами. Матильда отвела взгляд, прежде чем провалиться слишком глубоко в воспоминания, и снова посмотрела на свое отражение в зеркале. Она пожала плечами и, обойдя Эрин, вышла из уборной.

– Наверное, мне просто повезло, – сказала Матильда с улыбкой.

Как только дверь за ней захлопнулась, улыбка сползла с ее лица, и она скрестила руки на груди. Встреча с Эрин всегда пугала ее, но, очнувшись на полу в ванной, она испытала внутреннее потрясение. Матильда достаточно разбиралась в темной магии, чтобы знать, каково это, когда кто-то пытается что-то у тебя отнять, и, проходя по коридорам Академии Грейв-Уик, она была уверена, что часть ее души забрали. Она чувствовала эту потерю.

Автобус с грохотом тронулся с места, оставив позади себя облако выхлопных газов и предпраздничные визги. Солнце почти опустилось за горизонт, окрасив небо великолепным розово-оранжевым сиянием. Матильде нравился прохладный воздух, поскольку он освежал спертый воздух автобуса, но тем не менее девушка закуталась в пальто.

Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь запахом осени. Повсюду разжигали костры, люди возвращались домой и снимали свои шерстяные шапки и шарфы. Матильда шагала по дорожке в дом Ферли, ступая по опавшим листьям, источавшим землистый аромат. Она была уверена: если бы ветер дул как надо, то ей бы удалось уловить запах пряных яблок с восхитительной корочкой, которые тушатся на бабушкиной плите. Запахи, вкусы и волшебство, которое принесет Хэллоуин, – за это Матильда так любила осень.

Нимбус выполз из-за скелетообразных ветвей живой изгороди и уселся посреди тропинки.

– Чем ты занимался? – спросила Матильда, поглаживая кота. Нимбус поднял лапу, чтобы почиститься, и на землю упало серое перо. – Охота, да? Я бы не удивилась, узнав, что это ты убил всех тех кошек.

Нимбус поднялся на лапы и засеменил вперед, высоко подняв хвост. Матильда последовала за котом сквозь кованые железные ворота и вниз по тропинке, усеянной тенями и хрустящими листьями. Ее плечи расслабились, когда она прошла под аркой живой изгороди из тиса. Аромат сада грел ее душу. Она могла бы дойти до дома с завязанными глазами и все равно найти садовую калитку, просто доверившись своему носу.

Лотти всегда говорила ей, чтобы она не пользовалась задней дверью, как «какая-нибудь бродячая собака», но Матильде нравилось возвращаться домой таким образом. Заросший двор представлял собой хаотичный взрыв флоры и фауны, а вдоль стены коттеджа выстроилась палитра тыкв ржавого цвета, собранных и расставленных ее бабушкой, как только наступил октябрь. Каменные ступеньки вели к задней двери покосившегося коттеджа и любимой комнате Матильды – кухне. В животе заурчало, как только она представила, что бабушка готовила на гигантской зеленой плите, пока внучка была в школе. Но ее ноги замерли, когда в окне замерцал свет, и она увидела, как ее мать метается по кухне туда-сюда.