Волхв подошел к родителям, держащим дитя.

«И завязалось дитя последнее, и было дано ему имя…», – ряженый наклонился к ребенку и прошептал его имя, затем он повторил его на ухо отцу, а после и матери. Достав из маленького мешочка амулет, волхв надел его на младенца, подвязав концы к другому оберегу – маленькой стреле.

«Дано не мною, а теми тремя»…

Я открыл под водой глаза и оцепенел, увидев прямо перед собой страшную трапециевидную голову с высунутым языком, вокруг которой обвивались змеи. Крик вышел бурными пузырями из моей глотки, и я вскочил на ноги, расплескивая на пол воду. В ванной находился только я…

Через два часа, как и было условлено, я направился к доктору. «Я учился кое-каким практикам», – сказал он мне вчера. Я очень надеялся, что одной из них был гипноз…

– Не проси меня об этом! – сразу возразил Док.

– Да я с ума скоро сойду! – кричал я в ответ.

– Нельзя тебе гипноз!

– Нужно, Док!

– Нет, нельзя!

– Но почему?

– Ты еще не готов!

– Да я призраков вижу на каждом углу!

Доктор так нахмурил брови, словно в нем проснулся безумный ученый, которому плевать на то, что произойдет с испытуемым, пусть хоть лопнет, ведь результаты исследования важнее.

– Ты о чем? – спросил он, смерив меня взглядом

В ответ я лишь развел руками. Мне отчего-то казалось, что врач сам прекрасно знает, что со мной происходит. Я не был уверен, откуда появилось это чувство, мог лишь догадываться, но упрямое недоверие к доктору несправедливо прорастало во мне с каждым днем, и это расстраивало, ведь от него зависела моя жизнь, к нему же я обратился за помощью. Просто больше было не к кому идти со своими странностями. И вообще, он сам виноват в моих психических проблемах: дал странную книгу, напугал своим умирающим миром, взвалил на меня демографические проблемы! Вот пусть теперь разбирается с этим клубком!

– Доктор, – начал я медленно и спокойно выговаривать предложения. – У меня в голове одни короткие замыкания. Я могу что-либо взболтнуть, а потом забыть, могу увидать что-то ненастоящее, но пугающе живое, вижу реалистичные сны, будто это воспоминания, но… того мира, что я вижу, уже давно, по твоим же словам, не существует! – я выходил из равновесия… снова. – Моя голова похожа на шкатулку с секретами. Таким пухлыми, жирными. Они давят, Док! Мне больно!

Врач тяжело вздохнул и помотал головой. Затем он положил свою руку мне на плечо, мягко усаживая на больничную койку.

– Ты пойми, – помедлил он. – я здесь для того, чтобы тебе помочь, в этом мое призвание, – он потрепал себя по врачебному халату. – Именно поэтому я строго отказываю тебе в просьбе. Нельзя тебя гипнотизировать. Не сейчас.

В словах доктора звучала какая-то истина, но она была сокрыта от меня, как и все в этой гадкой ситуации.

– А когда? – устало протянул я.

Док дружественно хлопнул меня по тому же плечу, да так сильно, что я чуть не свалился на пол.

– Вот когда! – нравоучительно произнес он. – Ты помнишь, что я сказал о тебе в первый день?

– Кажется… – я вспоминал ощущение тепла, растекающегося по шее от хватки доктора.

– Отсюда сила ушла… – одновременно проговорили мы оба.

– И ее надо вернуть, – продолжил Док.

– А с головой-то что? – не унимался я.

– Вот дурак-то, а! – врач чуть не ударил меня по лбу. – Ну, это ж надо!..

Он заставил себя замолчать, чтобы не наговорить лишнего, перевел дух и спокойно пояснил:

– Видишь ли, гипноз – довольно грубое средство для разума. Это принуждение, провокация. Есть и другие способы, которые тебе помогут разобраться со своим подсознанием, более мягкие. Они проведут тебя, куда нужно, и оставят в покое, позволив самостоятельно исследовать твой мир. Но даже их я не могу сейчас использовать, потому что ты не готов.