Был в игре и идеологический аспект.

На первоначальной карте среди затхлых деревень там и сям возвышались храмы: в основном, православные церкви (кое-где католические), а также мечети и синагоги. Уровень идеологического довольства населения, эти заведения посещавшего, когда я начинал игру, был довольно высок. Игровой индикатор «Вера населения» находился почти на предельной отметке: что, собственно, и объясняло, почему в стране с крайне низкой удовлетворённостью едой, жильём, образованием и медициной не происходит бунтов.

Взявшись за мышку, по мере своего строительства и развития я обнаружил две связанные с идеологией вещи.

Во-первых, периодически тут и там люди вдруг бросались эти храмы разрушать, сшибая с куполов кресты и полумесяцы. Так я впервые столкнулся с работой искусственного интеллекта игры, впервые осознал, что население способно предпринимать действия, которых я сам не инициировал, то есть, грубо говоря, люди могут действовать по своей воле, независимо от меня, творца этого мира. И только позднее я осознал, в какую масштабную и непреодолимую для меня проблему это вылилось…

Я долго ломал голову, пытаясь понять логику ИИ. Уяснить причину ненависти людей к храмам как к генераторам веры было тем более важно, что по мере разрушения людьми храмов индикатор «довольства верой» начинал, разумеется, стремительно падать. Вытягивать общий показатель удовлетворённости людей у меня не получалось ни за счёт еды, ни за счёт жилья, ни за счёт здоровья, ни даже за счёт развлечений. Игра, похоже, при формировании общего уровня довольства населения учитывала «уровень веры» как главный: даже если бы я захотел построить на месте каждого снесённого народом храма по три кинотеатра и по пять пивных, ситуация продолжала бы ухудшаться.

Единственное предположение, на которое я оказался способен, состояло в следующем.

По мере того, как я повышал качество жизни людей за счёт еды, жилья, здравоохранения, и главное, посредством их образования, они вдруг осознавали, в каком дерьме и нищете их удерживали до сих пор исключительно за счёт религиозной веры: и вся их ярость по этому поводу обращалась именно на те объекты, которые эту веру, так сказать, обслуживали и производили.

Осознав это, я одновременно понял и то, что совсем без веры играть не получится: то есть как людей ни корми, как их не развлекай и не образовывай, но без веры в высший промысел и в светлое будущее народ неизбежно деградирует, выйдет из образа человеческого, и взбунтуется.

Требовалась срочная альтернатива сносимым народом храмам.

В качестве таковой альтернативы в меню строительства я нашёл опцию «Построить партком» (то есть «партийный комитет»), а когда ещё и разобрался, как можно заменить фигурки священников на фигурки партийных комиссаров, а вместо священных писаний начал преподавать в школах кодексы строителя коммунизма, дело окончательно пошло на лад.

Собственно, преподаваемые тексты почти не пришлось переделывать, поскольку, как и писания, кодексы тоже говорили о равенстве, братстве, всеобщем процветании, и воцарении рая на земле.

Комиссары же в качестве мотиваторов паствы оказались куда эффективнее священников, ибо призывали не к терпению и смирению в нищете и дерьме, а к всеобщему процветанию через созидательный труд.

Итоговым штрихом стало возведение мною по всей стране статуй и памятников, способных, в моём понимании, заменить в представлении людей тех идолов, которым они молились до этого, и призванных стать символами движения к успеху, более масштабному, чем личный успех…

Порадовавшись этому своему личному игровому успеху, я обнаружил и вторую связанную с идеологией трудность.