– Боюсь, вы обознались, милочка, – проговорила женщина, окидывая меня оценивающим взглядом и поглядывая на своего кавалера. – Идём же, Чарльз.

Я осталась стоять в сумраке наступающей ночи, чувствуя, как ветер холодит застывшие слезы. Это было глупо, но это были, похоже, мои родители. По крайней мере отец точно, те же глаза и те же черты… Марлина сказала, что я очень похожа на него, но даже если это и можно было списать на совпадение, то родимое пятно. Он узнал его, и он понял, кто я… И это его не интересовало. Я даже не знала, что больнее, не знать его столько лет или видеть, как он понимает, кто я, и всё же не хочет общаться со мной. А эта женщина… она так похожа на маму, но если бы она была ею, она не могла бы не узнать меня. И все же… она очень тревожно поглядывала на меня, словно все же что-то знала. Почему они так быстро сбежали…?

Я должна подойти ещё раз к ним. Мне нужен ещё один шанс.

Почти полвечера я проторчала у выхода, замёрзнув вконец. Оливия, даже если и сказала, что ненадолго, всё равно наверняка увлеклась кавалерами и танцами, так что я не беспокоилась об этом. Да и в случае чего она бы поняла меня. Мне улыбнулась удача, когда я совсем потеряла всякое терпение, и готова была уйти в карету, дверь приоткрылась и оттуда вышла Она. Она была одна и очень задумчива, она спустилась в парк и пошла по одной из мощёных дорожек. Я шла за ней некоторое время и, наконец, окликнула:

– Подождите.

Женщина вздрогнула и с удивлением обернулась, и её лицо вмиг стало испуганным, едва она взглянула на меня. А я, подходя ближе, жадно разглядывала её черты. Не такие молодые, как на картине, но такие знакомые…

– Вы ошиблись, я же сказала Вам.

– Я так не думаю, Мэри. – В голове пронеслись тысячи мыслей, я сказала это наобум, просто доверившись своему чутью. Это была просто недостающая деталь мозаики, которая бы все прояснила. Женщина вздохнула и сгорбилась, словно из неё вытащили внутренний стержень. Потупившись, она потянула меня за рукав к ближайшей скамейке и села. Я опустилась рядом.

– Вы – сестра моей мамы… – Поражённо прошептала я, рассматривая снова и снова эти черты, они недовольно кивнула, поджимая губы и разлаживая невидимые складки на подоле.

– Не просто сестра, сестра-близнец.

– И ваши имена… они одинаковые?

– Не совсем… – Мэри поморщилась, мне не нравилось видеть это недовольство на мамином лице, оно должно было улыбаться всегда. Ведь мамы всегда улыбаются, да? – Наша матушка считала, что это очень удачный каламбур. Она ждала одну дочь и назвала её Мэриэнн, а когда родилось двое, то она обоих так и назвала. Но всю жизнь мы живём под разными именами – Энн и Мэри. Никто даже и не в курсе маминого каламбура.

Она покачала головой.

– Но почему я о вас совсем ничего не слышала?

Кажется, эти слова оскорбили её, потому что лицо Мэри приобрело нахмуренный и грозный вид и, если честно, я немного испугалась. Мне совсем не хотелось её обижать.

– Спроси лучше у неё об этом сама.

– Я не могу, – просто ответила я, вдруг поняв, что она не знает… – Я не умею разговаривать с мёртвыми….

– Мёртвыми? – Голос моей родной тёти зазвенел и затих, грозный вид растворился, и на лице проступила боль. Боль и горечь, губы скривились, и из карих глаз градом полились слезы. Я тронула её за руку, не зная, как утешить её в этой потере. Она достала из кармана большой платок и, вытирая лицо, переспросила:

– Давно?

– Родами.

– О, Энн… О, моя дорогая Энн… мне так жаль… – Она порывисто взяла мою руку, её рука была тёплой и мягкой и заставила моё сердце биться так быстро. – Я… Я.. поссорилась с ней, когда в последний раз её видела… Это было очень давно, так давно… она тогда уехала, и я думала, что она поселилась где-нибудь, как наша матушка в глуши и живёт там, не зная прелестей и благ цивилизации О, боги, я не думала, что она… Я не успела с ней проститься… – Мэри снова покачала головой в расстройстве. – Сколько тебе? Как тебя зовут?