Артемида с вызовом глянула на жреца, и хотя её лук в форме полумесяца был опущен в направлении земли, а стрелы в колчане за спиной смотрели остриём в небо, священнослужитель почувствовал себя под прицелом. Розовая гвоздика неспроста имела взъерошенный внешний вид, и мифы о ней излагались с противоречивыми деталями и кровавыми подробностями. Богиня охоты единственная из девушек оказалась облачена в тунику до колен на мужской манер, опоясанную на тонкой талии лентой, чтобы ткань не запутывалась вокруг ног и не мешала стремительной погони. Серебристо-серые глаза неофитки выдавали в ней богиню луны, но в изложении легенд освещать тёмную ночь полагалось её всклоченным волосам оттенка бурого золота.

– Выбирай выражения, пивомий! – угрожающе промолвила Артемида, и символ полумесяца на её лбу отбросил блик с очертаниями жертвенной метки на растерянное лицо жреца, наконец, показавшееся из тени капюшона.

Служитель алтаря не посмел возразить богине охоты, вооружённой луком со стрелами, помня о её задиристом характере. Не разрядил напряжённую обстановку неуместными речами и юноша с музыкальной сирингой в руках:

– Вот так начало первого дня мистерий! Не успели у всех растений в Нимфеях отрасти головы, руки, ноги, и у меня ещё в придачу копыта и хвост, а наш пророческий лавр уже предрекает, как вся эта божественная комедия может закончиться великой трагедией…

– Весельчак Пан, – отмахнулся от неудобного замечания иерофант. – Хвост, как, впрочем, и рога с копытами отлично подходят к твоей нынешней ипостаси хранителя дикой природы и покровителя скотоводства.

Естественно, верховный жрец не признался, что весёлый кандидат ему больше нравился в образе молчаливого куста сирени, нежели болтливого шута. Тогда как новообращённый выделялся среди остальных неофитов не только остроумием, но и необычной внешностью – помеси человека со зверем. Напоминая юношу лишь наполовину, беспрерывно суетящийся Пан имел также закрученные рога и длинный хвост. И если ветки сирени обильно усеивала листва, лицо воплощающего её существа покрывали пышные бакенбарды и борода, а нижние конечности – густая волосяная растительность.

– Осторожно! Ты чуть не отдавил мне ноги своими копытами, болван, – вдруг прикрикнула на рогатого участника неофитка с элегантной причёской в форме факела. – Чего разбрыкался?

– И почему отрада для моих глаз столь остра на язычок? – откинув назад волнистые волосы до плеч, заметил Пан, продолжая топтаться рядом с девушкой и косо поглядывать на её браслет с грифонами на предплечье.

– О-о-о, чудовище вздумало заигрывать с красавицей, – презрительно хмыкнул рыжеволосый юноша по соседству.

Притом высмеивая уродливую внешность Пана, участник предпочёл прикрыть ухмылку улыбающейся маской. Забавные вещицы он выменял у одного из неофитов на застольную глиняную чашу с двумя ручками, обнаруженную у своих ног после метаморфозного превращения. Узнав в них театральные атрибуты, герой быстро нашёл им применение. С его губ постоянно норовили сорваться всевозможные колкости, и маска комедии с отверстием в виде расплывшейся улыбки помогала выдать иронию за шутку, а трагичная пара с перекошенным ртом все критические замечания переводила в полезные советы. Правда, издёвка в сощуренных глазах всё равно разоблачала в сокрытой персоне язвительную натуру.

– Будь аккуратнее с огненной лантаной, Пан. Эрида не случайно представляет богиню смятения… – предупредил козлобородого кандидата иерофант. Затем перевёл взгляд на низкорослого пышнотелого юношу с веснушчатым лицом: – И ты, Мом, уже не просто оранжевый олеандр, а покровитель смеха, поэтому выбирай шутки поуместнее.