В общем, Кира наслаждался этим праздником, чувствуя себя на заслуженном отдыхе до тех пор, пока у него не закончились деньги. С удивлением обнаружив, что казна пуста, он загрустил и позвонил Ящеру.

– Ну и долго мне здесь ещё отсиживаться? – раздражённо спросил он. – И, вообще, что дальше? Я ведь, кажется, безработный. Вернее, тунеядец. В нашей стране безработицы нет, как же я запамятовал!

– Не дрейфь, сынок, – как обычно бодрым и уверенным голосом произнёс Ящер. – Косой вышел на контакт с людьми Босса, договаривается.

Кира понятия не имел, кто такой Босс и о чём с ним может договариваться Косой, его больше интересовала собственная судьба.

– А мне-то что прикажешь делать? Без денег и без работы!

В ответ он услышал раскатистый, как гром в майскую грозу, хохот Ящера:

– Коротка же у тебя память, мальчик! Забыл, как ты вообще о работе не хотел слышать, как топтал снег вокруг гостиницы, когда тебя внутрь не пускали? Забыл? Так я тебе напоминаю. А твою сытую жизнь кто устроил? Прокрути плёночку-то назад. И поймёшь, что не так ты велик, как тебе кажется. Или ты хочешь, чтобы тебя пасли, как с камешками?

Нет, Кира не хотел повторения страшной истории с поддельными бриллиантами. Он тут же сбавил обороты:

– Ну ладно, не обижайся. Я всё помню. Просто устал здесь сидеть в неизвестности. Хороший город Минск, да только я тут в гостях. Домой хочется, определиться как-то. Сунулся тут в местную интуристовскую гостиницу – так менты сразу заинтересовались, кто да откуда.

– Ты что, с ума сошёл? – вырвалось у Ящера. – Тебе нигде светиться нельзя. Тем более на чужой территории. История с Косым тебя ничему не научила?

– Да понял, понял. Без дел кисну, нагулялся уже.

– Вот теперь о делах. Иваныч своих не бросает. Ты уже, наверное, понял. Насколько я знаю, ты музыку любишь, хорошо в ней разбираешься, с нашими рокерами и джазистами близко знаком.

– Да, – озадаченно произнёс Кира, – а работа тут при чём? Музыка – моё увлечение, хобби.

– Так в умелых руках хобби может превратиться в работу, а лучше в бизнес, и неплохой, между прочим. Покруче, чем то, что ты до сих пор имел.

– Да ладно! Они нищие все, музыканты. Их никуда не пускают: ни на приличные площадки, ни на радио, ни на телевидение.

– А зачем им приличные площадки, как ты выразился? Есть просторы нашей необъятной родины. Там люди тоже хотят к культуре приобщаться. Именитые музыканты к ним не едут – вот и будешь возить второй эшелон, так сказать, тех, кто только пробивается.

– Они там кому-то нужны? Да и не позволят: в провинции свои райкомы и горкомы партии культурой заправляют.

– Не смеши меня. А то ты не знаешь, как дела делаются! Старшие товарищи научат, если сам не сообразишь. Но соображалка у тебя неплохо работает, насколько я помню. Пока тебе делать нечего, походи по ресторанам, с музыкантами познакомься, узнай, что да как. Какие коллективы есть, кто у них директор. Поиграй в «Алло, мы ищем таланты». Можешь представляться директором из МОМА.

– МОМА? А это что такое?

– Эх, темнота! Зациклился на шмотках, а люди серьёзные бабки куют. Московское объединение музыкальных ансамблей, сокращённо МОМА. Теперь понятно? Все музыкальные коллективы, которые хотят выступать в концертных залах или ресторанах, должны в нём зарегистрироваться. У нас же плановая экономика, а не бардак, как у загнивающих. У каждого ансамбля должен быть директор – формальный или реальный, кому что нужно. Этот самый директор замыкает всё на себя: организацию концертов и всё, что связано с этим, – заключает договоры, собирает выручку, сдаёт её государству, получает и выплачивает зарплату коллективу. Про себя, любимого, при этом тоже не забывает. Ну, как тебе такая перспектива?