Ладно не любишь, так ты, природа, нас еще и не уважаешь. Потому что твои манипуляции очень похожи на то, как носятся с маленьким неразумным ребенком. Или на перестраховки, связанные с недоверием – таким, которое вызывает дурак или идиот.

Природу ничуть не трогает тот факт, что, вынужденные даже заботу о самих себе проявлять под чужую диктовку, мы обречены на выгорание и апатию. Ей все равно, что инкорпорированный в нас механизм желания, представляющий собой не что иное, как стремление к иллюзии, приводит к разочарованиям и отчуждению. Она довольно немилосердно обрекает нас на унылое существование, перемежаемое ее пинками – стимуляцией, в соответствии с которой мы, словно в безумии, видим в пусть более комфортном, однако столь же унылом существовании поистине райское блаженство, о котором нельзя не мечтать. Хотя понятно же, что ни с одним запертым в себе существом даже самая простая радость или хотя бы самая скромная гармония несовместимы в принципе.

Природе важно, чтобы мы выжили. И только. И здесь, обманом мотивируя нас на максимальное обеспечение своей безопасности, она вступает в противоречие с элементарным здравым смыслом. Ведь всех богатств все равно не заполучишь. Куда осмысленнее, к слову сказать, вообще примириться с ситуацией отсутствия того или иного блага или присутствия того или иного недостатка. Впрочем, довольство тем, что имеешь, это еще ладно. Сдержанность – это еще куда ни шло, если она сулит долгосрочные перспективы. Это еще не бунт против природы. Но вот добровольно понести убытки, вплоть до невосполнимых, вместо того чтобы извлечь прибыль… Но умерить собственные аппетиты и пойти на самоограничение без какого-либо прицела, хотя бы дальнего… Но не просто пожертвовать любыми благами, а пренебречь и их обладателем – собой…

Мы можем пойти на столь безумные меры в тех случаях, когда за серостью наших жизней видим серость обособленного существования как такового и перестаем за себя цепляться. Мы можем пойти на столь безумные меры, когда встречаем то, что важнее нас. Важнее не по мнению каких-то влиятельных лиц, навязывающих нам свою волю, а на самом деле, то есть так, что мы сами с этим не сможем не согласиться, если увидим всё, как есть, как нельзя не согласиться с правдой. Мы можем пойти на столь безумные меры, когда встречаемся с тем, что исполнено внутреннего смысла, то есть не является средством, орудием, вещью. Собственно, потому пинки от природы и следуют один за другим, провоцируя в нас мечты и желания, чтобы возможность подобного рода встреч была сведена к минимуму.

Мы настолько срослись со своей ролью «субъекта познания», что готовы играть ее даже там и тогда, где и когда в этом не будет ровным счетом никакого смысла. Говоря иначе, мы не мыслим ситуации, когда эта роль будет неактуальна. Оно и верно: мыслить такие ситуации – во многом себе дороже. Впрочем, это уже другой вопрос, а мы пока не разобрались с первым.

В качестве примера упомянутого сращивания приведу своих мнимых соратников, то есть тех, кто утверждает практически то же самое, что и я. Однако, как известно, дьявол кроется в мелочах. Поэтому стоит приглядеться и отметить разницу в наших подходах.

«Нет необходимости и смысла познавать Целое», – говорю я. Или, если кому-то не подходит слово «Целое»: «Нет необходимости и смысла познавать окончательную (подлинную) реальность. Для познания она – ноль».

В свою очередь, мой мнимый соратник из числа так называемых апофатиков говорит следующее: «Нет необходимости познавать подлинную реальность рассудком и логикой». Как видим, он всего-то добавил одно слово. И мы сразу оказались по разные стороны метафизических баррикад.