– У Себастиана была жена, – громко и отчетливо произнесла Анника. – Есть здесь люди, которые ее знали?

Поднялась светловолосая женщина с короткой стрижкой.

– Вивве была шведка, – сказала она, – поэтому мы все ее знали.

Почти все женщины энергично закивали.

Вивве была шведкой. Почему женщина особо подчеркнула этот факт?

Анника отметила в блокноте этот вопрос, продолжая смотреть вниз, чтобы не испытывать смущения, ожидая, что дальше скажет женщина.

– Несмотря на то что она была очень занята детьми, школой и Себастианом, Вивве всегда находила время для руководящей работы, и надо еще вспомнить, как она заботилась о своей маме и Сюзетте, не важно, была ли она здесь или нет…

– Она где-то работала? – спросила Анника, и женщина вздрогнула и слегка поджала губы.

– Да, Вивве работала, но здесь работа для женщины не так важна, как в Швеции, – сказала она и села.

«Какая досада, – подумала Анника, – я, кажется, наступила на очень болезненную мозоль».

– Я поняла, что семью Сёдерстрём хорошо знали и любили в шведской колонии в Испании, – сказала Анника со своего места, надеясь, что правильно выразила свою мысль. Видимо, да, она все сделала правильно, потому что в ответ на ее слова люди дружно закивали.

– Вероника жила здесь с самого раннего детства, – поддержала разговор пожилая женщина, сидевшая одна за столиком возле кухни. Перед ней стояла почти пустая бутылка вина. Анника едва не вывернула шею, чтобы увидеть ее.

– Вероника Сёдерстрём росла здесь, в Испании? – уточнила Анника.

Женщина провела пальцами по стакану. Взгляд ее бесцельно блуждал.

– Я приехала сюда одновременно с Астрид, ее мамой. Астрид всех заражала своей радостью, своим оптимизмом. Вероника была самой красивой девочкой, какую видывал свет. Она стала фотомоделью.

Пожилая дама погрузилась в свои воспоминания.

Должно быть, Астрид была погибшей тещей Себастиана.

– Сколько времени ты знала Астрид? – спросила Анника.

Женщина наполнила бокал.

– Почти сорок лет. Она была подружкой на моей свадьбе с Эдгаром и была рядом со мной, когда я в прошлом году его похоронила. Я пью за тебя, Астрид!

Дама осушила бокал, и Анника ощутила ком в горле. Она встала, подошла к столику женщины и села рядом с ней. Гости истолковали это как окончание массового интервью и принялись разговаривать друг с другом.

Анника спросила, как зовут женщину, сколько ей лет и можно ли ее сфотографировать.

Майя-Лиза – так звали женщину – было шестьдесят девять лет, и она согласилась сфотографироваться, если это нужно.

Анника сделала несколько снимков со вспышкой без всяких претензий на украшательство, ласково погладила женщину по плечу и пошла к Лассе, чтобы о том же поговорить с ним.

Он знал Себастиана пять лет. Они познакомились, когда Лассе начал играть в теннис в клубе Себастиана, клубе сравнительно небольшом – всего пять кортов, но с большими перспективами перехода в клуб «Эль-Мадроньяль». Сын Лассе был ровесником Мю и Лео, которым было пять и восемь лет, но Лассе развелся, и бывшая жена увезла ребенка в Швецию, и отец виделся с ним только на каникулах.

Женщина, знавшая Веронику, тоже была шведкой, знала ее мало, да и остальные гости не много могли сказать о погибшей семье.

Анника сфотографировала нескольких женщин, потом уговорила остальных гостей на групповой снимок и, осмелев, задала вопрос.

– То, что случилось, повлияет на вашу жизнь здесь? – спросила она.

Высокий блондин, который до сих пор молчал, встал и вышел вперед.

– Думаю, что случившееся подтвердило важность газовой сигнализации, – сказал он. – Как вам известно, я продаю первоклассные системы газовой сигнализации в магазине в Сан-Педро, и те, кто до сих пор ее не установил, может это сделать теперь. Завтра мы работаем до двух часов…