Кстати, мой отец и будущий муж и познакомились в клубе ретроградов, где собирались все противники современных достижений и веяний. Впоследствии из этого клуба и выросла революционная ячейка, когда члены клуба решили перейти от болтовни к действиям. Не могу сказать, что они были глупцами, точнее, они ими были, но действовали умно и, если бы не пара оплошностей, всё могло бы получиться.

  Но об этом я узнала только постфактум.

  После свадьбы муж, который тоже не впечатлился строптивым характером невесты, видимо, отец говорил совсем о другом, сплавил меня в дальнее имение и посещал от силы раз в полгода. Я, правда, так и не понимала, для чего он это делал. В свою постель я его не пускала, он мог бы попробовать взять меня силой, но живой я бы не сдалась. Да и не могла я представить такого слизняка пытавшегося скрутить меня. В его редкие визиты мы практически не общались. Он мог бросить мне несколько завуалированных оскорблений, после чего удалялся в столицу, где имелись женщины куда сговорчивей меня. Думаю, что Дарен согласился на брак со мной только потому, что у меня было хорошее приданое, а сам он не умел деньгами распоряжаться, поэтому его финансы оставляли желать лучшего. Так я и жила в отдалённом имении, читала книги из небольшой городской библиотеки, общалась с тройкой слуг, которые жили в доме, вот и вся моя жизнь в замужестве.

  Нагрянувшие стражники во главе с королевским дознавателем, стали для меня полнейшей неожиданностью. Я вообще не понимала, что происходит, пока стражи порядка обыскивали дом, перевернув всё вверх дном, а дознаватель устроил мне допрос на добрых три часа, который и потом повторился ещё неоднократно. Тогда-то я и поняла, что отец и муж крупно вляпались в ту самую попытку государственного переворота, о котором писали в последние несколько месяцев.

  Меня под конвоем, как какую-то преступницу, препроводили в столицу, позволив взять только вот этот чемодан, на котором я теперь сидела и ела остывающую похлёбку. В столице все допросы повторились, опрашивали даже немногочисленных слуг, которых, как и меня, привезли в столицу. Тем не менее как ни старались дознаватели приплести меня к действиям революционеров, ничего у них не вышло. Факты говорили за меня: я никогда не жила с мужем в столице, виделись не чаще раза в несколько месяцев на несколько дней, которые он приезжал в имение, маги подтвердили, что несмотря на десять лет замужества, я по-прежнему невинна, чем шокировала всех мужчин, которые говорили со мной, денег от мужа я получала ровно столько, сколько проходило по банковским документам, все расходы были мною вписаны учётные книги имения. Им просто не к чему было подкопаться. Последним, что решило исход моего дела, стала беседа с королевским менталистом, на которую я дала полнейшее согласие, хоть это было довольно мучительно. После сканирования я три дня приходила в себя, но меня оправдали. Правда, не восставили ни титул баронессы, ни земли отца, о мужниных и говорить нечего. По новым законам за женщиной могло остаться только то имущество, документы на которое оформлены именно на её имя. Таковыми были только дарственная на дом как раз в северных пределах, куда меня и так собирались отправить с глаз подальше от разъярённого монарха, и клочок земли, где дом и располагался.

  Доев похлёбку, отправилась сполоснуть тарелку у небольшого ручья, который протекал неподалёку. За ссыльными следили, но я давно уже заметила, что скорее не потому, что боялись побегов, а чтобы зверьё не съело. Куда этим людям бежать? На каждом из них стоит метка ссыльного с указанием срока ссылки. А вот на меня внимания не обращали. На мне и метки не было, потому что мне просто предложили удалиться из столицы и не появляться в крупных городах страны, где я могла бы попасть в поле зрение местной аристократии, которая с упоением обсуждала как саму политику короля, так и не случившийся переворот.