Он разрешил.

– Итак, по сути. Места сказочные: относительно недалеко от Москвы, но на достаточном отдалении от крупных шоссе. Уединение и спокойствие, масса атмосферных достопримечательностей с историей…

– Ну да, чушь с историей всегда лучше продается, нежели та же чушь, но без истории.

– В точности, – едко отозвалась Мария. – В качестве одной из составляющих уникального торгового предложения Лера упирала как раз на леса и болота, которые прямо кишмя кишат местами силы, чудо-камушками и прочей душистой чепухой. Настоящая запретно-тайная Финляндия, только под Москвой.

– На фоне подъема внутреннего туризма вполне многообещающе.

– Кстати, да.

– И что же вы собирались, походы водить?

– Можно было бы заделать глэмпинг, поставить дорогие палатки, пафосные, с удобствами. Это для начала, но Лера берет покруче. Видишь ли, в тех краях как раз имеется бывшая турбаза «Шужкопа», при ней какие-то графские развалины, с одичавшим парком, огромным озером и прочим в том же духе. В советское время, когда были живы деревни, там вроде бы была база отдыха, потом что-то министерское, кажется, санаторий.

– А теперь?

– Трудно сказать. Сама усадьба развалилась давно и окончательно, на останках базы отдыха то ли платная рыбалка с баней, то ли этнографическая деревня – я не поняла пока. Сейчас, она мне пересылала.

Обычные развалины, коих хоть пруд пруди. От главного дома остались фрагменты фасада и пара колонн – причем стойкое ощущение, что их использовали для игры в пейнтбол, все раздолбано до последнего предела. Какие-то постройки – то ли флигеля, то ли конюшни – казались более или менее обитаемыми. Остатки кирпичной стены, которая ранее отделяла усадьбу от мира, развалины водонапорной башни и фонтана, когда-то красующихся посреди двора, к которому съезжались, надо полагать, кареты, по сезону – сани, запряженные тысячными рысаками.

От базы отдыха тоже немного осталось: несколько почтенных домиков-шалашей с замшелыми крышами и деревянными верандами, которые в свое время пользовались бешеным спросом у развеселых студенческих компаний. В таких домиках, снимаемых вскладчину на выходные, отменно выпивалось.

– А вот озеро и рыбалка, – пояснила Мария, запуская видео.

Тут тоже было внушительно.

Хозяева усадьбы, канувшие в Лету, наверняка выписывали каких-нибудь особенных архитекторов, которые не спали ночами, чтобы придумать, как должны изгибаться берега этого созданного природой и усовершенствованного человеком водоема так, чтобы обычное озеро казалось бескрайним. Оно и сейчас таким кажется: берега, пусть и оползшие кое-где, все еще воображают о себе, перетекая один в другой и изгибаясь так, что противоположной стороны не видно. Таинственности в этом вопросе придает и густой туман, который по вечернему времени стлался по воде, размывая очертания. На берегах наведено несколько мостков для рыбаков, на одном как раз сидел какой-то любитель вечернего жора.

– Выглядит крайне аппетитно, – признал сыщик, – как это ты говоришь, атмосферно. А как это место называется?

– Я ж говорю: Шужкопа, это в переводе с этнографического почему-то означает «Волчья Яма». Сто лет назад бывала я в тех краях, на съемках…

– Наверное, красивая природа, – признал Лев Иванович. – Сомнения насчет строений. Уж больно заброшено, сплошные развалины.

– Так мы и снимали битву под Москвой. Можно устраивать реконструкции, сдавать под съемки, реконструкции – все заработок. К тому же имеется нечто песочно-нерудное – карьеры, карьеры, тридцать тысяч одних карьеров. Тоже, кстати, прибыль: закончатся туристы – так можно и песочком промышлять.